Теневая палитра

И вот, наконец, семья Аллен, где я прожила два года, засыпая в собственной комнате и развлекая пожилую супружескую пару разрезанием дымящегося шоколадного фондана и индейкой в пряном гранатовом соусе. Если бы не их взрослый тридцатидевятилетний сын, регулярно испепеляющий меня взглядом и сетующий на то, что Аллены могли бы потратить остатки жизни на путешествия, я бы наверняка осталась в их доме подольше. Но, в отличие от своих радушных любящих родителей, избалованный эгоцентричный Малкольм Аллен не был настроен терпеть мое присутствие. Хотя он давно уже съехал, что и стало причиной их тоски по своему занятому и недоступному ребенку, из-за которой, вероятно, они и взяли меня. Как бы то ни было, как только календарь отсчитал последние мгновения до моего восемнадцатилетия, мне выдали чемодан и с извиняющимся видом выпроводили на съемную квартиру.

Я не виню Алленов, ведь благодаря их щедрости я смогла сэкономить кучу заработанных в кафе денег и сейчас наконец держу в руках заветное свидетельство о поступлении на кулинарные курсы. Если буду прилежно учиться, то смогу устроиться в престижный ресторан, заработать себе на учебу, а потом наконец стать этнографом и отправиться в путешествие, изучая древние культуры разных стран.

Выбегаю из здания, аккуратно сворачивая свидетельство пополам; позже я уберу его в «Печальные тропики» Леви-Стросса, книгу, что стоит на книжной полке над моим письменным столом. Там оно будет в безопасности, пока я не куплю подходящую рамку. Это не более чем документ, подтверждающий факт приема, но он значит для меня не меньше, чем диплом об окончании курсов. Я уже опаздываю на работу, но мне так не терпится поделиться новостью с кем-нибудь, может быть, позвонить миссис Аллен или Наоми. Почти добежав до светофора, врезаюсь во что-то твердое, и листок бумаги взмывает в воздух, а из меня вырывается приглушенный хрип боли.

– Вот черт! – говорит парень с темными волосами, глядя на меня сверху вниз. Он улыбается теплой виноватой улыбкой, и у меня возникает желание улыбнуться в ответ. – Прости, я не собирался в тебя врезаться.

– Все нормально, – бормочу, отлипая от него, и отступаю на шаг, чувствуя, как горят щеки. – Это я слишком увлеклась, так что не видела дороги.

– И что же так сильно завладело твоим вниманием? – с любопытством спрашивает он, а потом вдруг морщится, глядя на мостовую. – Ох, это совсем не круто.

Я смотрю в том же направлении, и прямо в эту самую секунду мусоровоз, проезжающий мимо, оставляет здоровенный отпечаток грязной шины на безупречно гладкой поверхности свидетельства, где мое имя выведено свежими чернилами рядом с печатью кулинарной школы.

– О БОЖЕ, НЕТ! – кричу, практически бросаясь под колеса, но парень успевает поймать мою руку, чтобы затащить обратно на тротуар.

– Ты с ума сошла? Ни один документ в мире не стоит того, чтобы прыгать под машину! – Кажется, он зол, но голос все еще звучит мягко. Готова поспорить, он не ожидал, что я попытаюсь спасти то, что осталось от моего будущего. Как раз вслед за его репликой второе колесо проезжает по свидетельству, и белая бумага превращается в грязное месиво.

Слезы наворачиваются на глаза, я дожидаюсь, пока дурацкий вонючий мусоровоз уедет, а потом отталкиваю своего спасителя в сторону, подбегая к месту преступления. Чернила на картоне расплылись, а печать превратилась в подобие грязной кляксы, в которой теперь невозможно разобрать ни единой буквы. Чувствую, как мой подбородок дрожит, пока стою над документом, все еще валяющимся посреди мостовой.

Парень оказывается рядом, аккуратно приподнимает штанины дорогих на вид брюк и приседает на корточки, поднимая листок.

– Выглядит паршиво, но поправимо, – заверяет он, поднимаясь.

– Если только у вас в кармане не припрятана новая печать, – бурчу я, забирая свидетельство из его рук.

Он невозмутимо осматривает улицу, пробегая глазами по зданиям, а потом останавливается взглядом на вывеске школы, из которой я выбежала в спешке.

– Идем, – просто говорит он, беря меня под руку и ведет в сторону здания уверенными быстрыми шагами. Как только мы заходим в вестибюль, он снова забирает из моих пальцев потрепанный листок и кладет его на стойку регистрации.