Теневые блики

— Скользнуть? Требует слишком много сил, — невидимка нервно засмеялся. Воздух рывками выходил из его груди, больше похожий на кашель. — Я и так сотворил невозможное, даже по меркам мастеров Шэрхен. Два раза Скользнул и раз пять… шесть? Семь раз Прыгнул за день. Теперь Блекну. И до этого еще все неделю использовал по два-три запредельных заклинания ежедневно. Ты не можешь оценить это, драка с маньяком была халтурой, но, поверь, я очень, очень крут, — сказал он, слабо улыбнулся и отрубился. Я еле устояла.

— Ну классно, — пробормотала я.

Наш путь по территории Дворца и затем через Мост Ста Зверей занял очень долгое время. Было сложно перебираться сквозь следы землятрясения. Было плохо видно, что происходит вокруг. Периодически рядом появлялись силуэты Смотрящих и магов, наводнивших остров, пытавшихся понять, что случилось. К счастью, пусть Полынь и выключился, а невидимым быть не перестал. На нас никто не обращал внимания. Все с тревогой смотрели на следы землетрясения и на тучу над Шолохом. Если это было порождение моей магии, то я могу себя похвалить: такой жуткой тучи мы еще не видывали. Низкая, фиолетово-черная, густая, как смола, она низко нависла над столицей и утробно рычала. Холодный ветер срывал листву с деревьев.

Когда мы покинули дворцовый остров, я поняла, что нам срочно нужен кэб. Заклинание Полыни вызвало определенные неудобства: кучера просто не видели меня, как бы активно я не махала руками. Пришлось осторожно опустить Ловчего на тротуар, добиться внимания какого-то кэбмена (это тоже было непросто — центральные районы захватила паника из-за разрушений), а затем, под его удивленный взгляд, как будто бы пропасть.

— Это проклятие, что ли, какое-то? — пожевал губами кучер, лишь по косвенным признакам вроде распахнутой двери кэба и громкого сопения понимая, что невидимая девушка что-то затаскивает в его карету.

— Именно. Проклятие, — буркнула я, укладывая Полынь на скамью внутри. Потом отпустила куратора и, к радости кэбмена, снова стала видимой.

— Бывает же, — сплюнул кучер и спросил, куда нас, бедолаг, отвезти.

Я приказала ехать в Мшистый квартал, дом 12.

ГЛАВА 40. Багровое око

Департамент Ходящих в былые времена и тот позор, что сделали вместо него сейчас — это две большие разницы, как говорят в Кнасс-граде. Мой департамент был полон смелых, умных, амбициозных людей, готовых на все ради сохранения и процветания государства. Да, мы следили за «своими». А как не следить? Доверие — это иллюзия, опасная для власти, опасная для порядка. 70 % шолоховцев — тупая масса. Помани их любой хорошо поданной идеей — пойдут, не думая, пойдут. Мы же уничтожали вредные идеи на корню. Несмотря на слежку, на доносы, на пытки и преследования, на право на убийство и умения, которыми нас стыдили, мы всегда стояли на стороне истины и силы. Железные маски — знак нашей уязвимости, а не гордыни.

Но то, что сделал Сайнор теперь… Дюжина сверх-сильных дураков, лижущих ему пятки, способных на любую подлость, не берегущих ничего, кроме своей должности. Огромный, жуткий шаг назад, поданный народу под соусом простой арифметики: было 120, стало 12, то есть в десять раз меньше слежки, в десять раз больше свободы… Логика простолюдинов. Мне горько, что никто не смотрит глубже, не хочет смотреть.

Тюремные записки

Госпожи Тишь из Дома Внемлющих

Мокрая тряпка с плеском погрузилась в таз с горячей водой. Я вынула ее, отжала и снова провела по виску Полыни, силясь смыть кровь. Остальную физиономию куратора мне уже удалось кое-как отчистить от грязи, пыли и неприятных багровых пятен. Большим облегчением было то, что лицо Внемлющего постепенно проявлялось, снова становясь видимым и даже, я бы сказала, до определенной степени отливало персиковым цветом. Вах-вах. Проблема же заключалась в том, что куратор так и не пришел в себя после нашего побега с дворцового острова.