Тени Архонта

— Ну, лично мне и хочется! — разоткровенничался Борво, занося здоровенный двуручник.

Союзники-даэрдинцы тоже не могли подойти к куполу вплотную, чтобы дожать парталанцев, и Данан вместе с остальными стала пробиваться навстречу. Она вооружилась духовным клинком, стараясь по возможности ограничиваться им, но время от времени приходилось раскидываться огненными всполохами.

Все бойцы с обеих сторон, которые прежде сражались в низине, теперь взбирались на холм, стараясь помочь, каждый своей стороне, и одолевали склон, как туча муравьев.

— ДАНАН! — вперед себя заорал Ллейд что было сил, не видя сестры. — ДАНАН, ЕСЛИ ЭТО В САМОМ ДЕЛЕ ТЫ, ЖГИ НА СКЛОНЕ!

Не раздумывая, Данан откликнулась и рванула вправо. Дей и Борво, переглянувшись, пошли по прямой: Дей увидел впереди до боли знакомые доспехи Стражей Вечного, и лица некоторых их обладателей тоже всплывали в его памяти. Пока безымянными, но все же. Хольфстенн и Жал пошли вбок, защищать чародейку, пока та будет колдовать.

Маги, которых привез с собой Айонас из Цитадели — общим числом трое — держались рядом с командованием — и целым, и раненым. Двое держали колдовские щиты, последний, искусный лекарь, как мог, латал Таламрина. Поняв, что жечь придется одной, Данан разошлась в полную силу. Кажется, таких пламенных стен она не вздымала с той стычки на перевале, когда люди Марелла…

— Милая! — гаркнул Хольфстенн. — Ты могла бы быть осторожнее! — раздраженно заорал он, уворачиваясь от пламенных потоков. — Мне дороги и мои чресла, и лысина!

— Только о лысине и беспокоишься, старый пень! — не оставалась Данан в долгу, понимая, что действительно переборщила.

— Ты упустила главное, по-моему, — отозвался Стенн, сверкнув в луче солнца окровавленной сталью секиры.

— В самом деле, милая, — вторил гному Жал, протянув обращение практически ласково и явно наслаждаясь замешательством Данан в ответ на него. Не считая того, что эльф танцевал среди огня и врагов, как площадной актер, он выглядел по-настоящему веселым от происходящего. — Ты пробовала не жечь своих?

— Сам попробуй! — огрызнулась чародейка. Магические силы от таких растрат таяли быстро. Клинок пришлось отозвать, и теперь Данан налегала только на посох и огненные печати. Но и так хватит ненадолго.

— Данан, твою мать! — заорал гном, оборачиваясь за спину, где стояла чародейка. Он немного ушел вперед, спасаясь от ненавистного огня (честное слово, надо было идти в паре с Деем, но не оставишь же её одну с этим остроухим!). — Я что, акробат?! — распалился он и… замер, вытянувшись в лице. Выпучил на Данан глаза, разинув рот. Жал отследил действия гнома инстинктивно. Оглянулся, дрогнул. Замерцал одномоментно, весь, безумно ярко, так что ближайшие враги, болезненно щурясь, на несколько мгновений замешкались, пряча глаза. Понимая, что не успевает до конца, Жал сделал, как мог, молниеносный прыжок к чародейке, поймал за свободную руку, потянул на себя и развернулся, пряча в объятиях и обретая физическую форму.

Вал шаманского пламени ожег эльфа, заставляя выгибаться, вжимать шею и одновременно вскидывать голову. Слезы нестерпимой боли брызнули из глаз. А руки каменными тисками обхватили женщину. Стенн, прокляв собственную трусость, встал четко за Данан, прикрываясь эльфом тоже, а потом по прямой дал наутек, чтобы хоть немного увеличить расстояние между собой и смертью в огне. Чародейка даже глазом е повела в сторону гнома.

— ЖА-А-А-АЛ! — Закричала он, таращась на Жала бешеным взглядом.

Что делать?! Она должна как-то защитить его! Что-то придумать! Спасти! Исцеляющим? Щитом? Да какой тут щит… Она не телемант и не такой развеликолепный стихийник, чтобы в огне не гореть, поэтому…

Она не защитит его. И никого другого.

Не укроет барьером.

Не увидит больше их ухмылки. Потому что она, черт побери, не телемант!

Не вспыхнет от непотребных предложений. Вроде того, в борделе.

Но всегда будет помнить из-за страха упущенный шанс использовать магию «гибче, чем она есть».

— Жал, — позвала она, с изумлением услышав в собственном голосе слезы. Она шевельнулась, постаралась вырваться из хватки, но эльф, наваливаясь на чародейку всем весом, медленно оседал. Данан, сжав зубы, выпростала руки вдоль тела, «просунув» кисти в самое пекло, от которого ценой самого себя берег её убийца. Кожа обгорала за секунды. Помедлит — и увидит, как обуглятся её руки!

Данан раскрыла ладони, вбирая силу пламени. Так неистово, что совсем скоро обожженная, слезшая кожа восстановилась лучше, чем от любого лечащего заклятия. Промеж пальцев завихрились огненные пионы, будто пламя вокруг наколдовано ею, а не врагом. Уставилась в потемневшие глаза эльфа, затянутые пеленой беспамятства и бессилия — чтобы не сойти с ума, чтобы отдавать себе отчет в том, зачем и что в самом деле делает.

Поглощает чужую магию.

Абсорбирует своей собственной.

Высасывает её Увяданием из неё самой — и из шаманов, её сотворивших.

— Возьми мое сердце, — шепнула чародейка эльфу, который бессознательно сдавливал женские плечи, стараясь сквозь боль удержаться на ногах.