Тени безумия

Трепещущие тени ковров-самолетов то и дело скользили по мостовой. Правильнее, конечно, называть такие конструкции, схожие по форме с ладьями, лодками-самолетами, однако «айль-тиахаран» издревле переводили в Серединных землях как «ковер-самолет», и так уже привыкли величать все туллистанские левитационные предметы. В Школе их запретил еще пятый глава, и с тех пор запрет не отменял ни один последующий Архиректор. Ограничивал использование ковров-самолетов на территории Западного Равалона и Конклав, особенно после случая в Тагборе, когда даже не лодка, а корабль-самолет (не чета, конечно, черноимперским Кораблям Неба) рухнул на центральный храм столицы. Поговаривали, что Высший совет приложил к этому инциденту руку, чтобы ближневосточные купцы не конкурировали с контролировавшими речную транспортировку торговыми гильдиями. Поговаривали также, что это тагборские боги наказали нечестивых жрецов, что это происки черных магов, проводивших опасный обряд, что это заказ соседей Тагбора, имеющий целью расшатывание социального и политического спокойствия королевства, что это внутренняя борьба за власть различных претендентов на престол. Говорили, как всегда, много, и истина затерялась в пустопорожней болтовне. Хотя те, кому надо, ее знали, ясен пень.

Большая часть мостовой отводилась под тротуар, отделенный от проезжей части колоннами с рунными кристаллами на капителях. Прогуливающиеся и спешащие по делам миртовцы могли не разбегаться от внезапно вылетевшей из-за угла кареты или не уступать дорогу несущему коляску Воздушному Хозяину. Кроме последних в ходу были и Младшие владыки земных элементалей: они принимали форму каменного колеса, расположенного вокруг прозрачной хрустальной сферы с удобным креслом внутри. Передвигался такой магический транспорт куда быстрее и запряженных лошадьми карет, и управляемых Воздушными Хозяевами колясок, но находиться в нем мог лишь один смертный, и, судя по остаточному колдовскому фону, эфира для него требовалось довольно много, куда больше, чем для обычного подчинения Младших владык.

Уолт шел по улице имени Герунда Когесского, знаменитого мага, историка и философа, и впервые за очень долгое время ни о чем не думал. То есть думал, конечно. Восхищался красотами Мирты, любовался эфирными фонтанами – вода била вверх из октаринового облака и принимала вид различных животных, – придирчиво присматривался в магазинах к разным безделушкам, ища подарки друзьям и коллегам. Но ничто не омрачало его размышления, ничто не требовало думать о судьбах если и не всего мира, то значительной его части.

И за последние пять дней ему ни разу не снился Шастинапур. Разрушенный и проклятый Шастинапур, крики одержимых Совершенством Хаоса и плач раненых, сотрясающие землю и раскалывающие небеса боевые заклинания. И самое худшее – тишина, пожирающая все звуки в мире тишина. Страшная, пробирающая до самой души тишина, что осталась после гибели Джетуша – когда мир горел, мир тонул, мир распадался на части, мир обрушивался в бездну.

Когда мир погиб – и возродился.

Буря Стихий. Так называлось заклинание Джетуша, остановившее армию адских чудовищ, слившихся в единое существо, мощью равное десятку Старших богов. Невероятно могущественная боевая магия из арсенала Магов-Драконов, недоступная даже нынешним Архимагам, которым по силам подчинить одну предельную форму, но никогда все четыре. По преданию уцелевшие слуги титанов вручили Бурю Стихий Магам-Драконам, и это заклинание исчезло вместе с крылатым племенем чародеев. Откуда формулу древних чар узнал Земной маг и как он со своей инициацией овладел ею – не знал никто.

Буря Стихий тогда спасла всех, кроме самого Джетуша.

А Уолт ничего не мог сделать. Никто не мог ничего сделать. Но когда ему снилась тишина, когда он парил над стеклянной пропастью с многомерными искажениями пространства (только это и осталось от неистовства Бури Стихий!), в такие моменты Уолт просыпался с острым чувством вины.

И благодарности. Благодарности, которую он никогда не сможет выразить.

Джетуш погиб, защищая его и тысячи других смертных. Пожертвовал собой.

Он герой.

Наверное, самое прекрасное время – когда не нужны герои. Когда можно прогуливаться по улицам прекрасного города, которому не грозят ни армии захватчиков, ни орды нечисти, ни свихнувшиеся на жажде власти и богатств чернокнижники или иные гнилые душонки. Когда есть для чего жить, ради кого жить и как жить. Без потрясений и жертв.

Гм, а кто недавно критиковал взгляды юной Юко? А теперь сам мечтает о покое и безмятежности. Эх, ходячее противоречие ты, Уолт.

Ну да.

Как и все смертные. Прав Бертран: жизнь противоречива, и все ее составляющие – тоже.

Так.

Что за убогство?

Энергетические Щиты он поставил бессознательно, едва только настроенная улавливать неладное интуиция встрепенулась. Навык, въевшийся с первого года специализации, – при малейшем признаке опасности готовить заклинания, предназначенные для защиты, а не нападения.