Тени безумия

Впрочем, помещение предлагало для использования не просто «что угодно». Стены прихожей были увешаны клинками, точно стойки в оружейной лавке. Архэйские махайры и ксифосы, древнероланские гладии, виренские стилеты и даги, когесские мечеломы и шпрингклинге, сабиирские фальчионы и тагборские фламберги, завидийские эстоки и гластирские эспадоны, светлокняжеские кончары и палаши, даларийские фалькаты и тагбиирские бастарды, цвайхендеры шефанго и шпаги альвов, гламдринги Светлых эльфов и кастеты с лезвиями Темных эльфов, ближневосточные скимитары и зульфикары пэри. Каждого оружия по два-три экземпляра, будто хозяева дома к чему-то готовились – то ли к осаде, то ли к оружейной ярмарке.

Среди клинкового разнообразия особо выделялся экзотический хопеш из Укеми. Взгляд Родерика сам собой задержался на серпообразном оружии. В Клане учили, что хопеш был оружием шакалоглавого проводника душ Туабиса, покровителя первых шрайя, носивших шкуры тигров, звавших себя ийнпу и мало чем отличавшихся от убийц вроде тугов-душителей Махапопы.

Словно сама Госпожа подала знак своему верному слуге.

Родерик не успел подумать, благословение или предостережение несет этот знак. Со второго этажа донесся звук взрыва, словно вестистфальдская Огненная Вода соприкоснулась с каршарскими алмазами. Обостренные рефлексы немедленно заставили шрайя отреагировать. Но еще быстрее отреагировал дом.

Вздрогнув, точно горный великан спросонья, здание окуталось огненными цветами взрывов и обрушилось.

Пламенная Змея промчалась по стене, замыкая контур разрывного заклятия. Стоило пламени изменить цвет на фиолетовый, Уолт, повторяя наставления мастера Садамицу: «Сперва на носки, затем на пятки, и сразу перекат через плечо, сперва на носки, затем на пятки, и сразу перекат через плечо, сперва на носки…» – прыгнул на стену, прямо в очерченный огнем участок. Громыхнуло яростью Заваса Молниеносца. Оглушив Ракуру, заклинание вынесло часть стены – разумеется, вовне, а не внутрь – и боевой маг, весь в пыли, вылетел наружу.

Не подстрахуешься элементалями ветра, не бросишь под себя «подушку» из уплотненного воздуха, не размягчишь землю на месте падения. Для всего этого нужно обращение к Силам. Можно выставить энергетический Щит, на такое хватит эфира в Локусах, но и этого делать нельзя. Потому что вообще не стоит тратить магическую энергию ни на что, кроме эфирных нитей, десятками исходящих из посоха, а это значит, что стоит приземлиться так, как это делают простые смертные – своими силами, не рассчитывая ни на какую постороннюю помощь.

Носки – пятки – перекат.

Стоило Уолту выпрыгнуть с третьего этажа, позади сразу же активировались рассредоточенные в опорных точках здания бласты. Тонамин Краснощит из рода Железного Камня хорошо знал, где следует заложить сгустки эксплозивной энергии, чтобы взрывные волны накрыли всю гномью «фортецию», обрушив ее за несколько секунд – и соответственно знали Лан и Уолт.

Шрайя, как бы он ни был быстр (а Лан утверждал, что он убоговски быстр, словно посвященный в высшую инициацию Света чародей), не успел бы покинуть дом до взрывов. Ну а после них – и подавно. Разрывные заклятия были расположены так, чтобы накрыть все пространство на любом этаже в один миг, обращая здание в погребальный курган для того, кто в нем в тот момент находился. Четверть эфирных запасов ушла на эксплозивные заряды, но это того стоило.

Так уверял Лан, и то же подсказывал опыт боевого мага.

Врага, кем бы он ни был, хоть Тварью, хоть шрайя, нельзя подпускать к себе близко. Это не рыцарский поединок, не хольмганг и не драка деревенских парней. Для победы все средства хороши.

Особенно когда те, к которым привык, существенно ограничены.

Уолту удалось приземлиться на носки, удалось плавно перейти на пятки, а вот с перекатом все обошлось не так удачно. Помешал посох, который Ракура не взял в расчет. Уолта повело, он упал вбок, а не наискосок, прямо на Никиитас. Хорошо хоть не треснулся башкой и посох не упустил. Правый бок поболит и пройдет, а вот заклинание на посохе так просто не восстановишь.

Убогов шепот, неслышный в доме, вновь начал лезть в уши, как кендер в закрытый чулан. А ведь после взрыва уши заложило, так какого черта он слышит этот проклятый шепот?!

И вдобавок еще взгляд этот всесторонний вернулся. Смотрят невидимые зрители, предвкушают потеху.

Раздражает. Как же раздражает.

А еще бок болит. Голова кружится и гудит. И подташнивает.

Закрывай Уолт в таком состоянии Прорыв, его бы уже жарили на вертеле Твари для праздничного ужина Матроны.

Дерьмо.

Нужно встать. Мало того – еще надо и выйти за ворота. Потому что если шрайя выжил, то встретить его теперь лучше на улице.

Не сдерживая ругательств, Уолт поднялся и поковылял к воротам, опираясь на посох. Не удержался и выпустил из ауры немного энергии в тело. Совсем чуть-чуть, для бодрости. В голове прояснилось, передвигаться стало легче, но начали болеть зубы. Ага, отдача. Диссонанс циркулирующих по телу сангвинемософских чар с чистым эфиром. Правильно он сдержался.