Тени безумия

Об этом говорил убогов Игнасс? Гм, мог и получше предупредить вообще-то. Неужто так трудно было сказать: не езжай в Митру, а то встретишь шрайя и отправишься в Белую Пустыню. Вот честно, говорил бы прямо и ясно, и Уолт с годик безвылазно сидел бы в Школе, прикидываясь больным всякий раз, когда Архиректор выдавал задания. А что? Эльза что-нибудь сварганила бы в своей алхимической печке. Как-никак, а ей муж живым больше нравится. Он так по хозяйству больше пользы приносит…

Проклятье. Нервничаешь, Уолт. Беспокоишься. Насмешкой пытаешься скрыть страх. Чего уж там – себя самого не обманешь. Раньше ты отвечал лишь за себя, за свои тайны и свои надежды. Мог отправиться изучать магию орков и гоблинов Восточных степей, хотя чужестранцев там обычно привечали лишь в котле. Мог броситься прямо в заварушку в упырином царстве, не особо зная, что там творится. Мог безрассудно вступить в схватку с з’ури Лесных эльфов, хотя их и сравнивали с Мечеными, лучшими бойцами Западного Равалона. Мог уверенно выступить против обезумевшего бога, надеясь лишь на догадки, предположения и непроверенное оружие. Мог биться с носителями Сил, непредставимыми для магов Равалона. Мог…

Много чего мог. Потому что был сам, был один на один с Тенью и его страшным наследством – и, если подумать, мог всегда рассчитывать на это наследство, хоть и боялся и сторонился его. Тень защищал тебя, как мог. Тех же з’ури удалось победить лишь с его помощью, как убога и Грехи Посланника в Подземелье. По крайней мере, в этом он честен с собой – выжить тогда в переплетении и схватке сверхъестественных сил Уолту помог Тень. Без него бы он не победил.

Но теперь Тени нет.

Зато есть Эльза. Есть команда. Есть ученики.

Жаждущие могущества и власти не посчитают такой обмен равноценным. Ну и пусть катятся в Тартарарам.

В Южной стране он справился без Тени, без ее дарующего силы и способности Возрождения. Махапопский кризис Уолт встретил и пережил как боевой маг Школы Магии, не больше и не меньше. Он стал сильнее, стал лучше, но не потому что у него под рукой был личный источник Силы и не ради этой Силы. Он стал сильнее ради Эльзы, ради ее спокойствия и благополучия. Тренировки и учебные поединки с более могучими чародеями, постижение Великих заклинаний, изучение магии крови и Проклятых Свитков – последнее с высокого позволения Конклава, дозволившего создать в Школе группу по исследованию реликтового излучения магии титанов.

В конце концов, он не просто так получил первый разряд. Он упражнялся как сумасшедший, готовясь к экзамену, чтобы пройти его с первого раза. Эльза хорошо помнила, как нашла его в подвале их дома, израненного, избитого, потерявшего много крови и весь эфир, засорившего сырой магией Локусы Души – и подчинившего Сииль. При помощи этого Великого заклинания он позже (намного позже, когда вышел из больницы и получил нагоняй от Эльзы, а после и Джетуша, вдобавок передавшего подзатыльник от Архиректора) превратил в кровавый блин убоговского Вестника, подтверждая свое право на звание боевого мага первого разряда.

И правда. Он сражался с Бессмертными и их порождениями. Что ему какой-то наемный убийца?! Есть еще стрелы в колчане, как говорят в Ночных лесах. Или в его случае – эфир в Локусах Души. Хватит на десяток шрайя!

Самонадеянно с их стороны оставлять боевому магу возможность плетения чар. Даже без Четвериц и иных разрушительных заклинаний Уолт способен на многое. Особенно когда враг всего лишь один (по крайней мере, так утверждает Лан) и не является Тварью, Вестником или агрессивным гением.

«Все равно, будь осторожен. Наши жрецы не были магами в вашем, западном смысле этого слова, и их чары не поспевали за скоростью шрайя. То, что ты задумал… я не знаю, насколько оно удастся».

Но другого выхода нет, верно? Все – или ничего.

– Зуурайянэин! – воскликнул Уолт, завершая формулу. Он и не заметил, как вспотел. И ноги так подло дрожали. Нехорошо. Надо быстрее перевести дух. Расслабиться, успокоиться. И при этом не потерять концентрацию, удерживая следящие заклятия вокруг гномьего дома.

Двигавшаяся в магическом круге кровь закипела, по ней и в ней промчались белые искры. Фигура словно покрылась электрическими разрядами – шипящие синеватые молнии стали бить из центра круга в руку Уолта, оставляя на пальцах небольшие ожоги и сразу будто слизывая их, вбирая в себя. Очень, очень неприятные ощущения. Ожоги исчезают под воздействием магии, а нервы все равно посылают сигналы в мозг, заставляя испытывать боль. Но руку нельзя убирать – нарушится формула чароплетения, и заклинание придется начинать с начала. А времени на это нет.