Тени безумия

– Арк! – крикнул Ракура. – Эти создания прут из одного источника! Ты можешь его найти?

Цуумхут обернулся, посмотрел на Магистра. По его напряженному лицу тек пот, из носа капала кровь. Ему приходилось нелегко без трансформы – но перевоплощение Арка – это последнее, что нужно было сейчас этому многострадальному лесу.

В конце концов, должны умереть только шрайя.

– Да, – отозвался Цуумхут, прежде чем Иукена успела его остановить. – Исток на юго-западе отсюда. Мощные колебания, трудно не заметить.

– Хорошо, – кивнул маг.

«Да чего ж хорошего?! – хотела закричать упырица. – Ты можешь объяснить, что происходит, маг?!»

Хотела – и не успела.

Ощутимо вздрогнула земля под ногами. На востоке, там, где светило ненастоящее солнце здешней фальшивой реальности и стояла озаренная золотистым светом чернокожая дроу с пламевидными лезвиями, вырастающими из плеч, взлетели под самое небо выдернутые с корнями деревья, тающие в расползшихся по небосводу серых клубах дыма. Три громадные змеиные головы, увенчанные щупальцами, поднялись над кронами, и Иукена поняла, что она уже ничего не понимает.

Дарион вздохнул – на этот раз просто переводя дух, а не пользуясь своей Силой Крови. Апофисы отходили, даруя Цуумхуту и Нингоро передышку. Нечисть пятилась назад, словно отступающее для перегруппировки войско. И у Иукены не было сомнений, что арьергард в лице гигантских змей будет выступать в качестве новой ударной силы.

– Арк, Дарион! – В голосе мага прорезались столь сильные командные нотки, что Живущие в Ночи чуть не вытянулись по стойке «смирно», будто к ним обратился не Магистр, а Повелевающие их кланов. – Видите этих трех гадин? Уничтожьте их, ясно? Клинки Ночи не используйте, их магия вам не поможет.

Брови Арка удивленно взлетели вверх. Разумеется, Цуумхут и не подозревал, что за пределами Лангарэя кто-то знает о разработанной Понтеем системе магических барьеров и печатей, накапливающей разрушительные потоки магической энергии, причем не только из природных областей Фюсиса, но и из тех его регионов, которые близки к божественным и убоговским Силам. Ну да, а еще он считал себя единственным, кому удалось воспроизвести волшебные формулы Клинков и закрепить их в оружии, совершенно не подозревая о договоренностях Незримых с орденом Ирриган и проводившимися ими совместно исследованиях…

– Этой нечисти не страшна обычная магия, понятно? Ваша Сила Крови с ними справится. Но все равно будьте осторожны.

– Минуточку, маг! – не выдержала Иукена. – Какого убога?! С каких это пор ты тут командуешь, а?! Объясни, зачем вообще драться с этой нечистью, если нам нужно лишь прикончить шрайя?!

– Так было до появления апофисов, Иукена. Теперь все изменилось. И драться с этой нечистью, как ты говоришь, вам все равно придется. Во-первых, они движутся сюда, привлеченные магией Клинков Ночи и моей аурой. Во-вторых, если вы откажетесь помочь, откажусь и я.

– Сдурел, Ракура? – Глаза Татгем сузились. Сейчас ей очень, очень хотелось вонзить Иглу Ночи в шею волшебника. – Ты дал слово, помнишь? Поклялся Гневными богинями. Не боишься нарушить клятву, данную их именем?

– Не боюсь, Иукена. – Магистр неожиданно улыбнулся. Как-то печально и обреченно улыбнулся. – Потому что…

Он взмахнул посохом. Легкий ветер обдул щеки Иукены, что-то невидимое, мягкое и пушистое коснулось висков, вызвав в сознании череду быстро сменяющих друг друга образов. Знание. Информация, завершающая выданный магом перед выходом из гостевого двора гештальт. Теперь Живущая в Ночи точно знала, где и как она получит требуемую формулу эликсира.

Маг взвыл, его сложило пополам. На пальцах правой руки, державшей посох, лопнула кожа. Но прежде чем обеспокоенная Иукена подскочила к нему, Ракура выпрямился.

– Все нормально, – голосом, говорящим совершенно об обратном, сказал еще больше побледневший волшебник. – Я сдержал клятву, видишь? И поэтому теперь я прошу убить не шрайя, а апофисов. Вам же не будет сложно?

Иукена смотрела на Ракуру.

Почему-то ей хотелось наорать на него, надавать по морде, встряхнуть, заставить прийти в себя, заставить не думать о том, что он собирается сделать, заставить отказаться от этого, потому что она знала, она откуда-то знала, что он задумал, что он собирается сделать, и она знала, что это неправильно, что вообще все это неправильно…

Но уже ничего нельзя было изменить.

Как-то Понтей сказал, что единственное, не поддающееся изменениям, – это прошлое. И когда прошлое сковывает настоящее и поедает будущее – это и называют судьбой.

– Командир… – тихо сказал Арк. – Они приближаются.

Мог и не говорить. Рокот, производимый ползущими к упырям и чародею гигантскими апофисами, тяжело было не услышать.

– Арк, Дарион. Вы слышали мага. Выполняйте.

Цуумхут, прежде чем поспешить за Нингоро, сразу бросившимся выполнять распоряжение Иукены, удивленно покосился на нее, но ничего не сказал.

Ему не понять.

Признаться, она и сама не понимала…

– А мы, маг? – спросила Татгем. – Что будем делать мы?

– То, чему меня учили, Иукена, – усмехнулся Ракура. – Мы будем спасать смертных, и, возможно, весь мир.

Упырица помрачнела.