Тени Богов. Искупление

Уже через час, наскоро умывшись в обнаруженном на окраине леса ручье, отряд сидел возле костра, в котором, потрескивая, сгорали собранные вешки, и блаженно дожидался, когда в котле закипит медовый отвар сушеных ягод. Купленная в трактире снедь пока позволяла обходиться без готовки. Очищенные от тины лошади пощипывали густую траву, где-то в глубине леса посвистывали птицы, а Скур обходил одного за другим спутников, осматривая загривки и смазывая их храмовым снадобьем, которое припас Вай. Кулон Раска поблескивал отсветами костра на груди Гледы, а Торн ощупывал вернувшийся ему на шею капитанский знак. Стрикс на нем почти иссяк.

— Вот так, Скур, — заметил Хельм. — Говоришь, что снадобьями торговал на йерском рынке, а сам храмовой мазью пользуешься. Нет бы свою потраву какую придумать!

— Много ли их — таких лекарей, что потраву против этой пакости придумали? — пробурчал Скур. — Да и не велика наука, мешай душистые травы, добавляй масло и воск, да сыпь туда же стриксовую пудру — вот тебе и потрава.

— А что толку-то? — вздохнул Соп, ощупывая свежесмазанный загривок. — Боль снимает, а заразу не останавливает. Наверное, они один булавочный стрикс на бочку потравы растерли.

— Тебе ли печалиться? — засмеялся Падаганг, который словно вовсе растворился в сумраке, только глаза поблескивали отсветом костра. — Мог бы и вовсе о загривке не беспокоится. У тебя ж стрикс в рукояти меча! Вот он о твоей заразе и побеспокоится.

— Так-то оно так, — скривился Соп, — но темнице-то мы были без стриксов! Тогда и прихватило. А теперь-то да. Вот зато Брета не прихватило, хотя стрикса у него точно в темнице не было!

— Мало ли какие секреты у Брета? — ответил Падаганг. — Я вот слышал, что эйконцы свои тела узорами разрисовывают. Где полыми иглами черных кактусов, что в Хели произрастают, колют, где просто надрезают, шрамы устраивают. И вот в каждое пересечение этого узора вставляют маленький стрикс, который отжил свой срок в теле предыдущего эйконца. И вроде бы с каждым таким камнем толика доблести ушедшего поколения воинов переходит к новому. И стриксы не уменьшаются в телах, а как будто твердеют и подрастают.

— Сказки, — отмахнулся Хельм. — Чтобы камни в теле росли?

— А вот и не сказки! — вскинулся Скур. — В почках бывают камни! Подожди, состаришься, еще испытаешь, что это такое! Так может скрутить, что взвоешь!

— Какие почки? — вытаращил глаза Хельм. — Откуда у меня почки? Если бы не девки, показал бы я тебе свои почки!

— Лучше не надо, — скривилась Андра, которую спутники отличали по белой ленте в волосах. — Насмотрелась я разного. Обычно разговоров на тачку или подводу с камнями, а посмотришь — точно почки.

— Насчет эйконцев чистая правда, — хмыкнула Фошта. — У нас в обители даже фрески были с эйконскими узорами. Ну и прорисовано, где и какие камни должны быть. Не волнуйся, Хельм, в почки их не вставляют. А вот насчет того, растут они или не растут, ничего не знаю.

— Жатва — есть жатва, — проговорил Торн. — У тебя кисет на шее со стриксовой пылью. Потрогай. Теплый? Даже горячий? Ну точно, как мой кулон. Может, так и у эйконцев в эту пору? Выгорает прямо в их плоти?

— Не знаю, — облизала губы Фошта. — Эйконцев в Беркане все равно нет, так что и не спросишь. Но одно я тебе точно скажу, никакой камень не передаст воину силу и умение его предка. Разве только дух чуть поправит. А все остальное только через боль, пот, кровь и слезы. И, конечно, через мудрость наставника или наставницы.

— Вот уж велика мудрость наставника, который вас приставил к такому мерзавцу, как этот Бран Вичти! — заметил Хельм. — Наслушался я ваших рассказов так, словно сам у него в услужении побывал. Я конечно, встречал вельмож, что вылеплены из дерьма, но чтобы и дерьмом раскрашены были — так это в первый раз.

— Ничто не дается даром, — повысила голос Андра. — Если хочешь силы и мудрости, служи тому, кто их дает. И если он приказывает тебе идти и служить мерзавцу, значит, в том твоя доля. Да и что тебя беспокоит, Хельм? Мы свою службу закончили, дальше вольны как ветер. А ты беглый. Разве не так?

— Все мы беглые, — сказал Торн. — И вы тоже, или вас из урсусской темницы с почетом проводили? Или забыли уже пролитую на воротах Урсуса кровь? К тому же, от жатвы не скроешься. Ты чего Гледу пропустил, Скур? И ей тоже загривок намажь.

— Кто же яблочко грызет между похлебкой и тушеным мясом? — обиделся Скур. — Яблочко напоследок оставляют. Вот, сейчас всем намажу загривки, потом и ей. Хотя, что за слово? Или я с лошадьми дело имею? Шея она и есть шея.

— А нас почему пропустил? — спросила Фошта. — Или мы тоже яблочки?

— Нет, дорогуша, — хмыкнул Скур. — Вы скорее две ядовитых змейки. Я вам мазь на щепочке подам, сами себя смажете.

— А ты не слишком мудр, — расплылась в улыбке Андра. — Яд в малых дозах лучшее снадобье.

— Ага, — кивнул Скур. — Если бы еще я те дозы отмеривал.