Тени былого

Кюре проводил его до двери, и они вместе вышли в прихожую.

– Она знает, мосье?

Джастин улыбнулся.

– Отче, дорогой мой, я слишком стар, чтобы доверять свои тайны женщине. Она ничего не знает.

– Бедная малютка! Какой она стала теперь?

Глаза Эйвона заблестели.

– Настоящий бесенок, отче, со всей сен-вировской вспыльчивостью, и очень дерзка, хотя сама этого не понимает. Насколько я могу судить, она многого навидалась, и порой я замечаю в ней очень забавный цинизм. А в остальном она то умудрена опытом, то простодушна. То ей сто лет, то, минуту спустя, она младенец. Как и все женщины.

Они уже подошли к калитке, и Эйвон кивнул мальчугану, державшему его лошадь.

Тревожные складки на лице де Бопре немного разгладились.

– Сын мой, вы описали малютку с чувством. Вы говорите так, словно понимаете ее.

– По разным причинам я хорошо знаю ее пол, отец мой.

– Пусть так. Но чувствовали вы когда-либо к женщине то, что испытываете к… этому бесенку?

– Она для меня больше мальчик, чем девушка. Признаюсь, я к ней очень привязался. Видите ли, так приятно иметь в своей власти ребенка ее возраста… и пола… который не думает о тебе плохо и не хочет сбежать. Я для нее герой.

– Надеюсь, вы им и останетесь. Будьте с ней добры, прошу вас.

Эйвон поклонился и поцеловал ему руку с несколько ироничной почтительностью.

– Когда я почувствую, что не в силах более сохранять героическую позу, я отошлю Леони – кстати, я беру над ней опеку – назад к вам.

– C'est entendu[42], – кивнул де Бопре. – Пока я полагаюсь на вас. Вы позаботитесь о малютке и, быть может, вернете ее родным. Adieu, mon fils[43].

Эйвон вскочил в седло, бросил мальчику луидор и вновь поклонился, согнувшись почти к самой холке лошади.

– Благодарю вас, отче. По-моему, мы хорошо друг друга понимаем – Сатана и священнослужитель.

– Быть может, вы не заслужили такого прозвища, сын мой, – сказал де Бопре с легкой улыбкой.

– Не согласен! Мои друзья меня хорошо знают. Adieu, mon риrе. – Он надел шляпу и поехал через площадь в сторону Сомюра.

Мальчуган, сжимая луидор, помчался к своей матери.

– Maman, maman![44] Это был дьявол. Он сам так сказал!

Глава 8 ХЬЮ ДАВЕНАНТ ИЗУМЛЕН

Неделю спустя после отъезда Эйвона в Сомюр Хью Давенант сидел в библиотеке, пытаясь развлечь совсем приунывшего Леона шахматами.

– С вашего разрешения, мосье, я бы сыграл в карты, – вежливо сказал Леон в ответ на вопрос, чем бы ему хотелось заняться.

– В карты? – повторил Хью.

– Или в кости, мосье. Но только у меня нет денег.

– Мы будем играть в шахматы, – твердо сказал Хью и расставил на доске фигуры из слоновой кости.

– Слушаюсь, мосье. – Про себя Леон считал Давенанта немножко помешанным, но, если он пожелал сыграть в шахматы с пажом своего друга, противоречить ему не следовало.

– Как вы думаете, мосье, монсеньор скоро вернется? – незамедлительно спросил Леон. – Беру вашего слона, – добавил он, что и сделал, к большому удивлению Хью. – Маленькая ловушка! А теперь – шах! .

– Действительно! Я что-то невнимателен… Да, по-моему, монсеньор вернется очень скоро. Попрощайся с ладьей, дитя мое.

– Я этого и ждал. А теперь я двину пешку вперед. Вот так!

– Много шума из ничего, petit. Где ты научился играть? Шах!

Леон закрылся конем. Играть ему не хотелось.

– Не помню, мосье.

Хью пристально посмотрел на него.

– У тебя поразительно короткая память, дружок, как по-твоему?

Леон взглянул на него из-под ресниц.

– Да, мосье. Это… это очень грустно. И поберегите ферзя. Вы не следите за ходами.

– Разве? Твой конь пропал, Леон. Ты играешь очень неосмотрительно.

– Да. Потому что я азартен. Правда, мосье, что на следующей неделе вы нас покинете?

Хью скрыл улыбку при этом хозяйском «нас».

– Совершенно верно. Я отправляюсь в Лион.

Рука Леона нерешительно застыла над доской.

– Я там никогда не бывал, – заметил он.

– Да? Но у тебя еще достаточно времени для этого.

– Да я вовсе не хочу туда! – Леон хищно взял беззащитную пешку. – Я слышал, что в Лионе много всяких запахов, а люди там не очень хорошие.

– И ты туда не поедешь? Что же, пожалуй, ты прав. Что это? – Хью повернул голову и прислушался.

Снаружи донесся какой-то шум, а затем лакей распахнул дверь, и в библиотеку медленно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры полетели во все стороны. Леон стремительно вскочил со стула и бросился к ногам Эйвона, забыв про этикет и умение себя держать.

– Монсеньор! Монсеньор!

Над его головой Эйвон встретился глазами с Давенантом.

– Он сумасшедший. Прошу тебя, Леон, успокойся.

Леон в последний раз поцеловал его руку и встал.

– Ах, монсеньор, мне без вас было так плохо!

– А я даже не подозревал, что мистер Давенант жесток с младенцами! Как поживаешь, Хью? – Он неторопливо подошел к своему другу и коснулся его протянутой руки кончиками пальцев. – Леон, вырази свой восторг от моего лицезрения, подобрав шахматы. – Он подошел к камину и встал спиной к огню. Хью последовал за ним.

– Хорошо съездил? – спросил Хью.