Тени черного леса

Ортельсбург был куда более крупным городом, чем те, откуда они только что приехали. Его можно было бы сравнить с нашим райцентром. На главных улицах имелись дома в четыре-пять этажей. Это была уже не глухая провинция. Впрочем, и до культурных центров отсюда было не близко. Война тут побывала серьезнее. Но тоже не особенно. Как-то так получалось, что группа Елякова все находилась на бывшем стыке двух фронтов. Справа наступал третий Белорусский, слева — второй. А здесь воевали не очень. Тем не менее многие дома носили следы снарядов, а от некоторых зданий остались одни руины. Их разбирали немецкие пленные под охраной наших солдат. Конвоиры откровенно скучали. Куда немцам бежать? Никто их укрывать не станет. На улице попадались воронки, в каком-то скверике стояла подбитая немецкая зенитная самоходка.

Как водится, более всего пострадал вокзал. Транспортные узлы всегда упорнее всего обороняют. На запасных путях виделись какие-то сгоревшие цистерны и груды обломков, по которым вообще трудно было определить, что же это было. Судя по всему, во время боев на вокзал нанесли визит вежливости наши бомбардировщики — потому как запасные пути были изрядно перепаханы бомбами.

Возле депо стоял пехотный старший лейтенант, а рядом с ним испуганный солдатик.

— Вот он стоял на посту возле вокзала.

— Товарищ капитан, мне никто не приказывал охранять эту немецкую технику, — испуганно оправдывался он.

— Вас никто и не обвиняет. Вы видели офицера, который уехал на этой дрезине?

— Так точно. Он был с каким-то немцем. А офицер — высокий худой майор. Он подошел ко мне, показал документы, спросил, как найти начальника вокзала.

— Как он выглядел?

— Погоны пехотные. Довольно молодой. Лицо у него такое… Узкое, неприятное. И главное… Неподвижное. Говорит, а на лице никакого выражения. Прямо как маска. Губы тонкие. Если бы я увидел — сразу бы узнал…

— А как он говорил? Я имею в виду, по-русски правильно говорил?

— Так точно. Нормально говорил. Только вот… По-интеллигентски. Как диктор на радио. И еще… Заикался немного. У нас так один после контузии разговаривал.

Начальник вокзала, немец, выглядел совсем испуганным.

— Эти двое предъявили документы. Спутник майора показал удостоверение члена комитета «Свободная Германия». Они сказали, что им нужно осмотреть какой-то объект, оставшийся с войны. С ними отправился ваш солдат…

— Интересно, где теперь этот солдат? — спросил Мельников.

— Где, где? Лежит где-нибудь в кустах с пулей в голове. Я смотрю, эти ребята не шутки шутят, — зло бросил Еляков. И обратился к начальнику станции: — А у вас не сложилось впечатления, что офицер — не русский, а ваш соотечественник?

Немец несколько обалдело уставился на капитана.

— Герр гауптман, я бы никогда не подумал. Но теперь, когда вы сказали… Вы знаете, у меня мелькнула мысль: он очень похож на немецкого офицера. Что-то в нем было даже юнкерское. Но, герр гауптман, я ведь не слишком хорошо знаю, какие у вас бывают офицеры. И не мое это дело…

— Все ясно, пойдемте, ребята. Опять двадцать пять. Как только они видят форму и погоны, они все становятся по стойке «смирно» и больше ни о чем не думают.

— А юнкер — это как у нас до революции? Это которые за белых воевали? — спросил Мельников.

— Юнкер — это прусский помещик, — пояснил Копелян. — Ихний дворянин.

— Вот уж странно. Кого в СС почти не было, по крайней мере, среди младших и средних офицеров, — так это дворян. Там, наоборот, больше разная шпана, набранная из-под всех германских заборов, — покачал головой Еляков.

— А заикание — это ведь серьезная примета… — предположил Зверобой.

— Ага. Это скорее всего маскировка, чтобы скрыть дефекты произношения, если они есть. Нет, на разведку это не тянет. Там все-таки у немцев были более подготовленные люди. А это отдает какой-то самодеятельностью. Но самодеятельностью талантливой. Но давайте лучше посмотрим документы нашего «свободного германца».

Еляков внимательно осмотрел документ с разных сторон.

— Так. Если липа, то очень грамотная липа. Но ведь что интересно — пропуск выписан в Алленштайне всего несколько дней назад. Так что, я думаю, документик-то подлинный. Хотя бы потому, что надо четко знать, как и что писать. А тут все грамотно.

— То есть получается, он и в самом деле член этого комитета? — спросил Мельников.

— Вряд ли. «Свободная Германия» — это организация антифашистки настроенных немецких военнопленных. А уж у нас, разумеется, их проверяли на всю катушку. Все гораздо проще. В канцелярии в Алленштайне сидит кто-то, кто имеет доступ к бланкам документов. И этот кто-то щедро снабжает ими наших друзей. Вряд ли, конечно, это русский. Но там ведь наверняка работают и немцы. Или те же поляки. Так что нам теперь стоит наведаться в этот славный город и разобраться — откуда идет утечка.

— Товарищ капитан, но ведь тогда все их игры — это уже не самодеятельность. Это получается — подпольная организация.