Все пятнадцать минут, пока шла запись, князь задумчиво молчал, поигрывая остро отточенным карандашом, и когда катушка закончилась, посмотрел на Деникина.
— Антон Иванович, ты понимаешь, что этот дятел, наговорил на три увольнения, и две дуэли? Брат у него уважаемый человек, но нужно и берега знать. А это вообще ни в какие ворота не лезет. Он как работник вообще хорош?
— Да как сказать. — Деникин поморщился. — Он же у нас по торговой части. Всё больше с купцами да заводчиками общается. Ну и жалоб на него естественно гора. А вот что из тех жалоб навет, а что правда, так и не разбирались. Сам знаешь, как у нас берегут честь мундира. И даже если бы князь Белоусов написал рапо?рт так бы и спустили на тормозах. Он конечно парень боевой, но и Суворов не с неба свалился. А вот так вот, чтобы голос, да он сам себя несколько раз называет… Честно говоря, ситуация дурацкая. Сам знаешь, что и не за такое выкидывали из конторы.
— Я думаю самым умным сейчас будет пригласить его брата Петра Елистратовича сюда, чтобы он послушал запись. Даже если мы не дадим ход делу, но дадим послушать запись ну, например, начальнику дворцовой Канцелярии, то их карьера натуральным образом будет уничтожена. А так, я полагаю, он сам разберётся с братом наилучшим образом. Тихо, по-семейному и не беспокоя нас.
Не ведая, что поставил на грань краха целый клан, крепко пустивший корни в армии, флоте и специальных службах империи, Николай рулил чуть тяжеловатым, но очень приятным в управлении «Орлом», направляясь к себе домой. Машина шла исключительно мягко, и поэтому рану не беспокоило, что в данной ситуации было очень важно.
Заехав во двор, он, едва слышно кряхтя от боли, вылез из машины, и махнул рукой старому мажордому, но тот мгновенно всё поняв, уже взял ситуацию в свои руки.
— Прохор, Мишка, бегом сюда! Гаркнул он так, что вороны, кружившие над соседским садом, резко рванули в сторону.
Подскочившие казаки — ветераны бережно приняли князя, и почти внесли его на руках на второй этаж, где горничные уже устраивали лежанку для хозяина на диване.
Так же быстро его освободили от мундира, и не трогая повязки подмокшей кровью, положили на диван, придвинув столик с каким-то питьём.
— Уфф. — Николай откинулся на подушки и взял в руку стакан. — Чего-то я переоценил свои силы. Надо было ещё пару дней поваляться.
— Да как же это можно, Николай Александрович! — Григорий Степанович взмахнул руками. — Ведь три пули — это не шутки! Тут и с одной помереть как перекреститься, а у вас, целых три. Я уже вызвал доктора Станюковича, он обещался быть как можно спешно.
— Всё, всё, Григорий Степанович. Я уже лежу, никуда не двигаюсь и не волнуюсь. На службе побывал, кому надо фитиля вставил, теперь можно и отдохнуть.
— Ваше сиятельство! — Глафира, одна из горничных, влетела в гостиную, забыв даже постучаться. — К вам эта, княжна Долгорукая Наталья Сергеевна, и княжна Аматуни Елена Назаровна приехали.
Николай вздохнул и поставил стакан на место.
— Сдохнуть не дадут.
10
Всё, что ни делается — к лучшему. Просто не всегда к вашему.