Тени и пыль

— Не пытайтесь приблизиться к президенту ближе красной линии на полу, — сказал старший агент. — Охрана стреляет без предупреждения. Не делайте резких или подозрительных движений, которые могут быть истолкованы как угроза. Фокси с натугой кивнула.

— Ясно.

— Вас предупредили, — агент постучал во внутреннюю дверь приемной. Оттуда донесся знакомый бас:

— Входите!

Дверь распахнулась, и глазам летуньи предстал Овальный кабинет. Рокфор стоял у огромного глобуса, спиной к окну, и вначале его мощный силуэт в костюме показался летучей мышке совсем чужим.

— Ба, да это ж Фокси! — радостно воскликнул Рокки. — Входи, малышка, чувствуй как дома! А где Вжик? Агент вежливо отдал честь и приподнял коробку с дырочками.

— Он пытался улететь, сэр.

— Да я с вас шкуры спущу! — взревел Рокки. — Выпустить немедленно!

— Есть, сэр… — охранник поспешно разорвал клейкую ленту. Вжик с ликующим писком бросился на шею Рокфору, тот со смехом накрыл друга ладонью и потрепал по голове.

— Ах ты маленький плутишка, — Рокки тепло улыбнулся. — Да входи, Фокси, не стесняйся! И двери закрой… — добавил он многозначительно. Летучая мышь последовала приглашению.

— Что с крылом? — поинтересовался Рокфор.

— Кошка, — коротко отозвалась Фокси. — Ничего страшного.

Президент с пониманием кивнул. Около минуты все молчали, Рокфор гладил ликующего Вжика. Наконец, тишину разорвал голос Фокси:

— Нас слушают? Рокки качнул тяжелой головой.

— Не-а. Это единственный кабинет, где нет микрофонов. Даже снайперам, что следят за гостями, не транслируется звук. После одного славного скандала в шестидесятых, секретной службе подрезали крылышки… — он вздохнул и жестом пригласил летунью на диван. Фокси покачала головой.

— Я видела Чипа. Что происходит, Рокки? Президент помолчал.

— Он слегка не в себе, — ответил Рокфор после длительной паузы. — Поверь, для него же лучше будет провести пару дней под присмотром врача. Фокси вздрогнула.

— Что значит, не в себе?!

— Ну… — Рокки тяжело вздохнул. — Понимаешь, какое дело… В этом мире у Гаечки семья, дети. Чип, как узнал, хотел лапки на себя наложить. Летунья отпрянула.

— Но… — она запнулась и сузила глаза. — Ясно. А ты, как вижу, процветаешь? Рокфор развел руками.

— Судьба. Кто ж знал. Фокси медленно подошла к дивану и опустилась на мягкую ткань.

— Рокфор, — негромко спросила летунья. — Ты хочешь остаться?

Президент, игравший с Вжиком, вскинул на миг голову, но тут же опустил взгляд и продолжил ласково гладить самого маленького спасателя.

— Чип сказал, да? — спросил, не поднимая глаз. Фокси глубоко вздохнула.

— Рокки, мы должны все исправить. Так нельзя. История Земли…

— История, Фокси, это набор жестоких случайностей и омерзительных, противных сердцу законов развития, — хмуро прервал Рокфор.

— Интересно, не стань ты президентом, говорил бы все это?

— Но я стал, — коротко ответил Рокки. — Здесь я могу за час принести стократ больше пользы, чем вся команда спасателей успела за время своего существования.

— Не бывает слишком больших дел, и не бывает слишком малых, — умоляюще сказала летунья. — Важно любое!

— Угу, — не глядя на Фокси, буркнул Рокфор. — И девочка, которой мы вернем котенка, не менее важна, чем страна, которую я спасу от жестокого тирана. Кстати, не напомнишь — сколько таких девочек умрут от голода и болезней, пока мы будем искать кошку? Он повернул голову и впервые посмотрел на летучую мышь. В упор и со странной, проглядывающей из-за гнева тоской.

— Ты сидишь на диване, — коротко сказал президент. — Обратила внимание, что нигде нет кожаной обивки? В этом мире зверей не режут на кожу и мясо. Не охотятся для забавы. Не душат ради мехов. Дома, Фокси, каждую МИНУТУ, пока мы искали пропавших котят, люди отправляли на бойню около девятнадцати тысяч животных только в нашей стране. Каждую МИНУТУ, Фокси. Это двадцать семь миллионов каждый день, и десять миллиардов в год. Рокфор сжал пудовые кулаки.

— Ты в состоянии представить, что каждый день, двадцать семь миллионов живых существ — таких же, как мы! — в муках расставались с жизнью, чтобы превратиться в гамбургеры или мороженных цыплят? А я ведь говорю только об отдельно взятой стране, и лишь о тех зверях, кого люди резали на бойнях. Потрясенная Фокси молча моргала. Рокки усмехнулся.

— Да, о таком часто предпочитают не помнить. А здесь, Фокси, неразумных животных нет. Зато испокон веков, еще со времен Битвы за Землю, существуют фермы, где люди и мыслящие звери выращивают особую биомассу под названием «Универсальная Трофическая Основа Полигормонального Ингибирующего Ядра», которая, в зависимости от обработки, способна полностью заменить любой пищевой продукт — от хлеба до жаренной индейки. Уже семь тысяч лет в этом мире живые не поедают живых.

— Семь тысяч лет? — выдавила летунья.

— Знакомая цифра, да? — президент встал и подошел к глобусу. — Иди, взгляни. Под сильной ладонью Рокфора, тяжелый бронзовый шар беззвучно пришел в движение.

— Ничего странного не замечаешь? — спросил австралиец. Потрясенная Фокси подняла взгляд.

— Здесь еще один материк! В Тихом океане!