Тени и солнце

Лола остановилась посреди гостиной. После всего, что произошло, – внезапное бездействие. И ноги будто налились свинцом.

Она растянулась на кровати. Зазвонил телефон. Пусть себе звонит. Это не Берлен: они договорились об условном знаке.

* * *

Она открыла глаза. Было темно. Странно, ей помнилось, что она уснула, не выключив лампу. Слышался чей-то голос. Она села на кровати, прислушалась. Телевизор. Узкий двор-колодец служил резонансной камерой и усиливал звук, почти заглушавший шум дождя. Она встала, закрыла окно.

В голову лезли мрачные мысли. Сколько можно бояться? Может, ей нужно было обо всем забыть? Судьба решила бы все сама. Порой долгими ночами, когда бессонница многократно умножала ее тревогу, у нее возникало ощущение, что свобода воли – всего лишь самообман. Мы суетимся, пытаемся что-то исправить, но в конечном счете ни на что не можем повлиять. Какая-то темная сила руководит каждым нашим движением.

Она прошла в сверкающую чистотой гостиную, прислонилась лбом к оконному стеклу. Как прекрасна эта буря, обрушившаяся на Париж! Только свирепая стихия давала ей ощущение жизни.

Она распахнула окно в ожидании грозы. Вспомнила, как в детстве в конце лета гуляла по пляжу. Неспокойное море, свинцовые тучи. Волны, вспучивающиеся на ветру. Серый дождь в косую линейку. И она, промокшая, взбудораженная этой объединенной яростью стихий, благодарила языческого бога за это неистовство, эту энергию, которая связывала ее со Вселенной. Она начинала танцевать, петь на своем детском, самой придуманном языке.

Она вытянула руку. Дождь облизал ей пальцы, как ласковая собака.

Ей уже не уснуть, лучше почитать. Она хотела зажечь свет, щелкнула выключателем. Ничего. Может, она ошиблась и гроза уже прошла, создав проблемы с электричеством?

Нет. Если у соседа работает телевизор, значит, тока нет только у нее в квартире. Она отправилась на кухню к щитку.

Тень. Она вскрикнула. Тяжелое мужское тело придавило ее к стене, ладонь крепко зажала рот. Она ударила его коленом в промежность. Он зарычал, но не выпустил ее. Сильный, как слон. Она пыталась вырваться, чувствуя, как он тащит ее в холод. Он сломает ей шею? Одно движение, хруст позвонков – и ее нет. Она хотела взмолиться о пощаде, но огромные пальцы расплющили ей губы и язык.

Она почувствовала, что проваливается в пустоту, вскрикнула. Он держал ее за ноги, а дождь стегал ее. Внизу – улица. Белое пятно. Ее отражение в окне дома напротив. Она принялась кричать.

Она почувствовала, что скользит вниз. Теперь он держал ее за лодыжки. Она перестала дергаться. Тиски на правой лодыжке разжались. Мозг сковало страхом. Она обмочилась, залив себя сверху. Тиски разжались и на левой лодыжке.

Он поднял ее. Бормоча молитву, она опустилась на пол, обессилевшая, задыхающаяся. Но она не плакала. Он обливался потом и тяжело дышал.

– Ну что, поняла наконец, что надо помалкивать?

– Мучить людей – это и есть твоя жизнь, дебил? Как же ты жалок! Так больше продолжаться не может. Тебе конец.

Он шумно втянул воздух, и она поняла, что совершила ошибку. Он здесь не для того, чтобы запугать ее. Он просто колеблется, не решаясь выполнить отданный ему приказ. Оскорблять его – просто безумие.

Она его умоляла, клялась, что будет слушаться. Попыталась дотронуться до его груди, до его лица. Он поднял ее, как соломинку, попытался сбросить снова. Она сумела ухватиться за решетчатое ограждение. На сей раз он действовал уверенно, без малейшего сомнения.

Он выталкивал ее, давя на грудь, а левой рукой колотил по пальцам, цеплявшимся за ограждение. Сухожилия на руке трещали.

Силы мало-помалу ее оставили.

Она больше не увидит сына, подумала она и позвала его по имени.

И с криком сорвалась вниз.

Глава 37

11 февраля, понедельник

– В Гонконг, Лола? What the fuck?[34]

– Берлен хочет, чтобы я поехала с ним. Из соображений безопасности.

– У него, конечно, паранойя, но это нормально, учитывая, что в твою машину пустили жучка.

– На машину установили жучок.

– Бред!

– Наверное. Но не рассчитывай, что ради тебя я возьмусь за переработку словаря. Когда ты уезжаешь в Штаты?

– Пока не знаю. Пытаюсь договориться с “Белладжо”.

– Надеюсь, я успею вернуться до твоего отъезда.

– Ты оптимистка.

Ее подруга-американка, пожалуй, была права. Неподражаемая Габриэль выудила из своей картотеки имя Бенджамина Воски. Будучи официально журналистом, на самом деле он служил в Агентстве национальной безопасности США с начала девяностых годов. При этом невозможно было проверить, действительно ли он находился в Дамаске в 1998 году. Его следы обнаружились в Азии: он работал корреспондентом Ассошиэйтед Пресс в Гонконге.