Тени и зеркала (СИ)

Дорвиг невольно подумал о нынешнем своём короле — и поморщился. Конгвар, конечно, хороший воин и недурной человек, но он до сих пор не понял этой истины, страшной и главной. Вот Хордаго понимал её. Для Дорвига Хордаго с юности воплощал собой Альсунг: без него и Ледяной Чертог казался бесполезным нагромождением зданий. После смерти своего Двура Двуров и товарища Дорвиг много дней пил — беспробудно, сознательно доводя себя до бесчувствия. А оправившись, обнаружил, что Совет уже объявил новый поход, — и вызвался, как обычно, на корабли. Конгвар не противился ему; ещё бы этот щенок стал с ним спорить…

Дорвиг сердито нахмурился и одёрнул себя. Конгвар больше не туповатый безответственный мальчишка, а его законный повелитель. Нельзя теперь думать о нём так. Украдкой Дорвиг сотворил охранный знак: кто знает, может, из-за таких крамольных мыслей на них и озлился бог ветра… Хотя перед отплытием Дорвиг велел зарезать белоснежного козлёнка в его честь — одного из тех, что привозили в Чертог с травянистого юга страны, из предгорий. Дорвиг верил в богов и боялся их.

Песня вдруг прервалась, и по палубе пронёсся возбуждённый говор. Дорвиг недоумённо оглянулся и вскоре понял, в чём дело: то тут, то там тыкали пальцами в небо, указывая на чаек, что бесстрашно нарезали круги между набрякших туч. Значит, близко суша.

— Замедлить ход, взять правее! — крикнул Дорвиг, и ладья покорилась, как послушное, но неповоротливое животное. Старое сердце забилось чаще — и сразу отдало досадной болью в рёбрах… Хаэдран, скоро снова Хаэдран.

Вечная боль Альсунга и его вечное желание. Уже не одно поколение этот город — большой, богатый ти'аргский порт в Северном море, бойко торгующий с Кезорре, Минши, а в мирные времена и с ледяным королевством. Но Дорвиг, как все альсунгцы, прекрасно знал, что вырос он из рыбацкой деревни — а рыбаки пришли с севера, из его краёв. В его глазах это доказывало права Альсунга на Хаэдран лучше всяких денег, ти'аргских учёностей и увёрток. Дорвиг плавал к нему много раз, и на его памяти Хаэдран переходил от одного королевства к другому по крайней мере трижды.

Увидев его, Дорвиг расплылся в улыбке и даже руки потёр, не выдержав, как при виде румяного каравая. И хорошо же будет снова поднести альсунгской короне такой чудесный кусок!..

— К оружию! — приказал Дорвиг, и «Непобедимый» наполнился радостным рёвом, звоном и скрежетом. Мечи и щиты, начищенные до блеска, радовали глаз на фоне серой мути вокруг. Одним, всем понятным кивком Дорвиг велел готовить сходни.

Море вздыбилось сильнее. Ответные крики, не менее воинственные, донеслись со скалистого берега. В удобной вытянутой гавани стояло всего судна три или четыре — Дорвиг сразу определил, что торговых: пузатые, громоздкие ти'аргские корабли и один миншийский — с красными, расшитыми золотом парусами. За тремя сторожевыми башнями, стоявшими почти бок о бок, виднелась зубчатая каменная стена — явно обновлённая с тех пор, как Дорвиг видел её в последний раз. А за ней, невидимая, таилась сеть мощёных улочек, лавок под разноязыкими вывесками, красных черепичных крыш.

Дорвиг скрипнул зубами от злости: никогда не любил городских стен, башен и замков, в постройке которых изощрялись трусливые ти'аргцы и, по их примеру, хитрые дорелийцы. Меч, щит и конь или корабль — вот всё, что нужно для войны, а не кротовые норы. Дорвигу плеваться хотелось при одной мысли о том, что и Альсунгу скоро придётся заняться постройкой осадных машин, складных лестниц и прочей ерунды — а ведь всё, судя по всему, к тому и идёт.

Их встретил залп стрел из центральной башни, но ветер на этот раз оказался помощником: большинство кораблей, в том числе «Непобедимый», ещё не подошли достаточно близко, и лучникам не повезло. Дорвиг дал приказ прикрыться щитами, однако стрелы падали в море; он прошептал благодарственную молитву богу ветров. Видимо, козлёнок пришёлся ему по вкусу.

Они медленно, но неуклонно двигались вперёд, готовясь к приступу, и Дорвиг видел на многих лицах смущение: конечно, грозный вид стен поразил их — особенно тех, кто не бился под Хаэдраном прежде. Они уже наверняка представляли себе новые стрелы, и чаны с кипящим маслом, и затаившихся в городе воинов, подкупленных местными богатствами, и конных рыцарей в латах, с копьями наперевес… Силы на вид и вправду были неравны, но Дорвиг знал, на что шёл.

Решив наконец, что момент подходящий, он развязал крошечный мешочек на поясе — неприметный, похожий на старый кошель. Достал щепотку белого порошка и, не глядя, высыпал за борт.

Берег был уже совсем близко.

Дорвиг замер в ожидании, хотя умело не показывал этого. Отряд видел его напряжённым и готовым к бою — как всегда. Так оно, собственно, и было, но мысленно Дорвиг считал секунды: раз, два, три… Сердце гулко билось в унисон с ними, и даже крики чаек стали тревожнее.