Тени и зеркала (СИ)

Однако, не успели они пройти и нескольких шагов, ведя лошадей в поводу, как Нитлот вскрикнул от внезапной боли в ноге. Соуш дёрнулся было к нему, решив, что снова дают о себе знать раны, нанесённые тенями Хаоса, — но остановился, встретив предостерегающий жест. Наклонившись, Нитлот выдернул крошечный шип, вонзившийся чуть выше щиколотки — и тот с тихим щелчком превратился у него на ладони в ядовито-розовый цветок шиповника. А потом где-то рядом, словно в воздухе, послышался тихий смех.

Обречённо вздохнув, Нитлот выпрямился и сердито дохнул на цветок; тот мигом стал кучкой серой пыли. Хотелось дать волю своему раздражению, но он вспомнил насмешливо-презрительные глаза Альена — и сдержался.

— Индрис, — произнёс Нитлот, постучав костяшками по стволу сероватого скрюченного вяза, под которым остановился. — Хватит дурачиться, выходи.

Из сплетения голых веток вяза на него с хохотом рухнуло что-то лёгкое, задрапированное в чёрные шелка — и задорно потрепало по макушке перед тем, как соскользнуть на землю. Выражение лица Соуша не передали бы ни кисть, ни перо.

Индрис стояла теперь перед ними и улыбалась, обнажая хищно-белоснежные зубы — маленькая, юркая и смуглая, похожая на взъерошенного воронёнка в своих странных, как всегда, одеяниях. Глаза её — чуть вытянутые, серо-стальные, как у всех в Долине — искрились лукавством, а морщинки в их уголках скорее скрывали, чем обнажали истинный возраст. Женщины зеркального народа вообще не любили его демонстрировать; наверное, все знали, что Индрис — одна из старейших в Долине, но тактично об этом молчали. Здесь свято блюли уважение к чужому выбору: мало ли у кого какие причуды… Что делать, если ей хочется казаться вечно юной.

— Так-то ты встречаешь старых друзей? — спросил Нитлот, с наслаждением возвращаясь к звукам родного языка; после ти'аргского они казались ему музыкой. Индрис фыркнула, сморщив тонкие губы, как нитку в узелок.

— Друзей — вот ещё… Не бывало среди моих друзей таких зануд, как ты, Нитлот. Зачем ты убил мой цветок?

Она ни секунды не стояла на месте — то по-девчоночьи приплясывала, то переминалась с ноги на ногу, то теребила прядь волос, вновь изменивших цвет и на этот раз тёмно-синих. Потом подскочила к обалдевшему Соушу и с игривым любопытством ткнула ногтём его мощное предплечье. Парень залился краской, но даже не отступил, точно приросший к земле. Нитлоту стало его жаль: к Индрис сложно привыкнуть.

— А это ещё кто? Зачем ты привёл к нам чужого, Нитлот?… Как рыцарь, взял пленного на поле брани? — и она звонко расхохоталась, видимо, представив Нитлота кряхтящим под тяжестью доспехов.

— Оставь его. Это мой… помощник. И ученик. Его зовут Соуш.

— Просто Соуш? Без родового имени, прямо как у нас?

— Не знаю я его родового имени. Он немой.

— О, тогда понимаю, почему он тебе приглянулся, — хмыкнула Индрис, продолжая с интересом изучать лицо несчастного Соуша — для этого ей пришлось привстать на цыпочки. — Никогда не покажется умнее, чем ты, верно?… Только как он может быть твоим учеником? Я не чую в нём Силы.

— Не в том смысле ученик… Это сейчас неважно, — проворчал Нитлот: ему вовсе не хотелось с порога признаваться, что он учит писать безграмотного крестьянина-человека. Или что этот крестьянин, выходив его, ещё и спас ему жизнь от ходячего мертвеца. — Я ужасно устал, Индрис. Мне нужно к Старшему, а потом отдохнуть.

— Старшему нездоровится… Опять неудачный опыт, — рассеянно сказала Индрис, нарезая плавные круги вокруг Соуша. — Его пока заменяет Мервит. Думаю, он поговорит с тобой, если не очень занят.

— Если не очень занят?! — повторил Нитлот, не веря своим ушам, и поймал Индрис за запястье; от её ведьминского кружения у него уже рябило в глазах. — Не притворяйся, что не знаешь, зачем я уезжал! Это дело чрезвычайной важности, важнее всего… Проклятье, меня не было несколько лун, а ты даже не спросишь, что меня так задержало?

— Какие-нибудь людские войны, я полагаю?… — беспечно пропела Индрис и высвободила руку. — Ладно, ладно, я серьёзна, как хочешь… Конечно, я знаю, зачем ты уезжал. Дурачок Бризоли — и тот, наверное, знает, ты же теперь почти герой… Но где же он, Нитлот? Где цель твоего похода, о наш храбрец?

— Ты об Альене? — угрюмо уточнил Нитлот, отмечая томно-мечтательное выражение её лица. Как раз в этот момент пористая масса туч на небе чуть разошлась, и один из по-осеннему бледных золотистых лучей осветил Индрис, ярко выделив бесформенный ворох чёрных шелков, и растрёпанные кудри, и тень в ямочке меж ключиц. Нитлот не впервые отстранённо подумал, что она довольно красива.

— О ком же ещё. Я так ждала его. Даже сделала новый витраж, — в голосе Индрис появились глубокие, томные нотки — подавленный вздох разочарования. Нитлот понятия не имел, насколько серьёзно надо это воспринимать — но всё равно скрипнул зубами от злости.

— Я его нашёл, но он не приедет, — отрезал он, запахивая плащ. — Здесь холодно, не стану я больше стоять на ветру. Объясню всё только Старшему или Мервиту. Где он сейчас?