Тени исчезают в прошлом (СИ)

— Да я и сама себя не понимаю, — с досадой проговорила Полина. — Все как-то не так… Черт, я даже не знаю, как это объяснить! — голос сорвался, и из глаз синхронно выкатились две крупные прозрачные капли.

— Вот что, Полина, послушай меня, старую, но мудрую тетку Тортиллу. В браке главное — любовь. Есть она — все будет хорошо, и никакие ссоры-споры не помешают вашему счастью. А нет ее — так ничего нет. Даже дети, как бы много их не было, не смогут склеить семью. Так что подумай хорошенько, надо ли тебе все это.

Полина закрыла глаза руками.

— Я не знаю, что мне делать! — в отчаянии выдохнула она. — Мне кажется, что я люблю совсем другого человека. Но я это слишком поздно поняла. Теперь я ему не нужна, у него есть девушка. Вы бы ее видели! Она такая, такая!.. — Полина сделала в воздухе неопределенные пассы руками. — И имя у нее подходящее — Диана. По-моему, они скоро поженятся.

— Это он тебе сам сказал?

Полина помотала головой:

— Просто я случайно разговор подслушала.

Проскурина сделала большие удивленные глаза.

— Не специально, — скороговоркой пробормотала Полина. — Так получилось…

— И что с того?

— И я сгоряча пообещала Денису, что выйду за него замуж. Назло Митьке. И себе. Ой, какая же я дура! — промычала Полина, хватая себя за виски. — Валентина Игоревна, что мне делать? И зачем я согласилась идти сегодня в этот дурацкий ЗАГС?

— Успокойся сейчас же и не реви. Вы сегодня только заявление подадите. Еще будет время отказаться, — строго проговорила Проскурина.

— Не-а, не будет, — всхлипнула Полина. — Денис сказал, что мы сегодня же распишемся. У него какая-то знакомая в Грибоедовском работает. Она обещала сделать все одним днем.

— Обалдеть! Сколько лет на свете живу, а о таком первый раз слышу. Все у вас, молодых, не как у людей! То резину тянете, а то вдруг — раз и в ЗАГС! Я тут с ума сойду с тобой. И что ты будешь делать? Пойдешь?

Полина неопределенно повела плечами.

— Я обещала… Как я могу отказаться? Это с моей стороны будет нечестно.

— Ну-ну! А сделать и себя и его несчастными на всю жизнь — это, по-твоему, честно? Ты же сама только что сказала, что не любишь его, и идешь замуж, только чтобы сделать больно другому.

Полина не ответила.

Проскурина встала, подошла к окну и побарабанила пальцами по подоконнику.

— Молчишь? Тогда слушай, расскажу тебе одну историю. Была я тогда совсем молоденькой девочкой, только училище закончила. Был у меня один парень. Красавец, умница, первый кавалер на любых вечеринках. Девчонки все до одной были от него просто без ума. А он все ко мне лип. И до дома провожал, и цветы дарил, и в кино водил. Словом, не жених, а медовый пряник. Даже чем-то на твоего давешнего похож. Но мне с ним всегда как-то не по себе было. Даже объяснить толком не могу, но как будто мы с ним с разных планет были, он с Марса, а я с нашей земли грешной. И вот через какое-то время он мне предложение сделал. Все мои подружки мне так завидовали, что аж зубами скрежетали! Но я отказалась.

— Почему? — спросила Полина, которая слушала начальницу с широко открытыми глазами.

— А потому, что поняла, что если соглашусь, то поломаю жизнь не только себе, но и ему. Знаешь, Поля, чтобы прожить всю жизнь в согласии и счастье, надо, ну как тебе сказать? Дышать в унисон, что ли? Ты должна чувствовать этого человека так же, как саму себя.

— И что, не пожалели?

Проскурина повернулась к ней и широко улыбнулась:

— Нисколько! Прошел год, и встретила я своего Леньку. Простой был парень, работяга. Но с ним рядом мне так легко и свободно было, ты себе даже представить не можешь. И трех месяцев не прошло, как поженились мы. Двух детей вместе подняли, сейчас внуков нянчим. В следующем году сорок лет совместной жизни праздновать будем.[9] И ни дня я не жалела, что дождалась своего счастья. Когда пару лет назад он в аварию попал, — Валентина Игоревна тяжело вздохнула, — Я все утро, пока мне не позвонили, места себе не находила. Да помнишь, наверное? — усмехнулась она.

Полина кивнула. Действительно в тот день ее начальница была сама не своя — кричала на всех по поводу и без повода, все роняла, теряла, да вообще вела себя очень странно. И только около обеда ей позвонили и сообщили, что Леонид Григорьевич попал в больницу с множественными переломами и сотрясением мозга. В его машину, на которой Проскурин направлялся на дачу, врезался огромный самосвал, он чудом остался жив. Валентине Игоревне тут же дали неоплачиваемый отпуск и три долгих месяца она сутками не отходила от постели мужа.

— Вот ты спросишь, зачем я вывалила на тебя все это? А я тебе отвечу. Спроси себя, Полюшка, сможешь ли ты так же чувствовать своего будущего мужа? И с ответом не торопись — он может оказаться неожиданным.

С этими словами Проскурина вышла из сестринской, оставив Полину в тяжелом раздумье.

II