Тени Ист-Энда

– Нам велели стелить койки. Солдаты спят в койках, а не в кроватях. Они состоят из двух половин – нижняя как бы выезжает из верхней. Такая конструкция высвобождает в бараках место. Капрал показал нам, как управляться с койками. На каждой лежали соломенный тюфяк и два грубых одеяла. Ни подушек, ни простыней у нас не было, ничего подобного. В помещении стояло ведро.

– Какое ведро? – перебила я.

– Вместо туалета. В те годы всё было просто. Так вот, я прекрасно помню свою первую ночь – всё казалось таким новым и интересным, что я никак не мог уснуть. Кроме того, голова у меня всё-таки болела от удара. Мысли мои метались: девицы, мать, рекрут, штаб-сержант, вокзал, ночной марш-бросок. Видимо, к рассвету я задремал и пропустил сигнал побудки. Несколькими секундами позже в барак ворвался капрал: «А ну вставать, живо! Открывайте окна, здесь воняет, как на скотном дворе! Быстро, слышите?»

Видимо, я не пошевелился, а через мгновение уже лежал на полу – капрал выдернул нижнюю часть койки из-под верхней. Это было весьма эффективным методом побудки для тех, кто не слышал звонка – он звучал каждый день в пять утра.

Капрал приказал нам одеваться, убрать койки и сложить тюфяки и одеяла. Я продолжал пребывать в полудрёме, но крики капрала не давали заснуть. Он ругался, что мы плохо складываем одеяла, что мы все бесполезные, тупые уроды, и обещал, что нас тут быстро приведут в чувство. Он приказал двоим из нас опустошить ведро, ополоснуть его водой из шланга и оставить во дворе до следующего вечера.

«Встаньте все у своих коек. Это пока что распределитель, тут жизнь попроще. Когда сформируют полки́, тогда и хлебнёте армейской жизни. Перед завтраком – часовые учения. Потом, завтрак, дальше – смотр, а затем сержант-знаменщик вас распределит. Ясно? Стройся! Идём».

Мы выстроились в некое подобие строя и прошествовали вниз по каменным ступеням. В окружающей барак тьме звучали чьи-то крики – кто-то раздавал приказы наподобие штаб-сержанта. Нас заставили выполнять разные упражнения – отжимания, прыжки-«звёзды», приседания с прямой спиной, выпады. Вообразите, каково это всё после бессонной ночи и с головной болью! Но я думал, что это лучше, чем шататься у ворот дока в ожидании работы. Так и было. Последнюю четверть часа мы занимались самым утомительным упражнением – бегом с высоким подниманием коленей. После тренировки мы умирали с голоду. Завтрак состоял из сухого хлеба и сладкого чая. Всё показалось нам таким вкусным! После этого мы ещё час маршировали по плацу. В девять утра прозвенел звонок, и к нам промаршировали сержанты-знаменщики, каждый в сопровождении дежурного сержанта со списком фамилий – их зачитывали по очереди. Новобранцев распределили по полкам, и все разошлись. Это происходило ежедневно, поскольку рекруты набирали неопытных пареньков, типа меня, семь дней в неделю.

В тот день было только четыре гвардейца. Это первоклассный полк (мистер Коллетт сказал это с гордостью). Мы маршем отправились на склад снабжения, где нам выдали шинели, накидки, краги, красную форму, синюю (для тренировок), сапоги, рубашки, носки и полковые аксессуары. Кроме того, мы получили ружья, штыки и два белых кожаных ремня с поясными сумками на пятьдесят патронов. Ещё нам выдали высокие меховые гвардейские шапки. Все в полку страшно гордились ими.

Нас четверых препроводили в комнату, окна которой выходили на площадь. Каждый барак возглавлял капрал, ему помогали пара дежурных постарше. Нас научили управляться с ремнями, скатывать шинели и пристёгивать их к ранцам, надевать краги, показали, как чистить одежду, вешать накидки и шинели на вешалки над койками, даже как именно лямки ранца должны свисать с вешалок над изголовьем койки.

Подобное тщание и внимание к мелочам напомнило мне то, как я училась сестринскому делу.

Я сказала об этом мистеру Коллетту. Нам выдавали три платья по фигуре, двенадцать фартуков, пять головных уборов и накидку – вместе с подробными указаниями, как это всё носить. Кромка платья должна была быть ровно на пятнадцать дюймов[22] выше пола. Головные уборы – плоские куски накрахмаленного льна – надо было складывать обозначенным образом и прикалывать на голову в указанном месте. Фартуки следовало прикалывать к определённой точке на лифе и подгонять под длину платья. Ботинки должны были быть чёрными, на шнурках и с бесшумной резиновой подошвой. Чулки – только чёрные, со швами. Ремни и эполеты различались по цветам, в зависимости от года обучения. На дежурстве следовало появляться только в полном обмундировании. Помню, как в первый год медсестра третьего года обучения выставила меня из столовой, поскольку я забыла про головной убор. Позже, когда я уже работала, меня вызвали в кабинет к сестре-хозяйке, но, обнаружив, что я забыла нарукавники, послали за ними обратно в палату.

Мы обсуждали, нужна ли подобная дисциплина.