Тени из прошлого

Игорь же за это время успел, не торопясь, вернуться в штаб, где один вещевой мешок набил до отказа пачками сигарет, а второй бутылками с алкоголем. Ну а положенный по нормам паек, прямо к самолету, ему притащил уже лично корейский особист. Это не было желанием как-то выслужиться перед “старшим братом”, тем более куда-то убывающим, это была демонстрация благодарности, что Кимов не конфисковал для себя весь тот ценный груз, который с риском попасть под трибунал, захватил его не в меру героический ученик. На самом же деле благородство Игоря здесь было не при чем, просто таскаться с ящиками как какой-нибудь барыга, добираясь до Москвы, он считал ниже своего достоинства. Поэтому и взял лишь столько, сколько сможет дотащить на себе, не подвергая риску репутацию офицера Советской Армии.

Вручив летчикам обещанные сигареты и виски, капитан, словно генерал, дал разрешение на взлет. С таким грузом как у него было не пропасть. Если виски все-таки на любителя, то в отношении сигарет двух мнений быть не могло, что американцы умели делать, так это их, не поспоришь. Так что на любом рынке страны пачки с верблюдами с запасом заменили бы ему любые виды положенного довольствия. Кстати, сам он курил только в школе. Служба в армейской разведке не располагала к этой пагубной привычке.

Как выяснилось, торопился он зря. Кимову не то что не дали погулять по городу, ради чего он c серьезным дисконтом загнал свои трофеи, максимально ускорив свое прибытие, а даже не вручили нового назначения. Вместо этого его направили сначала в Дом Офицеров Московского Военного Округа, где уже собралось больше сотни таких же ничего не понимающих командированных, а потом на автобусе отвезли в одну из московских школ.

Счастливых детей отпустили домой с занятий, а их заставили писать диктант.

* * *

Написание диктанта было совсем не тем, что ожидал от командировки Семенов. И он, и его командир были уверены, что вызов связан с предложением Юрия по дезинформации противника.

И вот, вместо того чтобы со специалистами обсудить идею и систематизировать методику для широкого внедрения, его, абсолютно непонимающего, что же происходит и ради чего он вызван, сначала отправили в Дом Офицеров, а оттуда уже в какую-то среднюю школу писать под диктовку.

Пытаясь устроиться на рассчитанном на школьника месте, Юрий огляделся. Конечно странный контингент – из всех родов войск, с разной печатью интеллекта на лице. Единственное, что всех сближает – возраст. Все до тридцати, максимум тридцати пяти не старше.

Соседом по парте оказался какой-то верткий капитан, пытающийся подсмотреть, как пишется каждое продиктованное слово.

Жуликоватый сосед напомнил Семенову школу. Он вспомнил Катю Синицину, тоже любительницу списывать. Однажды Юрка, чтобы насолить девчонке, специально наделал ошибок. И так не блещущая знаниями Катюха из-за той контрольной чуть не осталась на второй год, еле отделавшись летними занятиями.

Все тогда цокали языками, что же случилось с Юрой, он ведь всегда так хорошо учился. А Семенов, видя рыдающую девчонку, мечтал об одном, только бы она не догадалась, что он это специально. Для этого даже сделал вид, что его тошнит. Плохое самочувствие объясняло двойку. Прибежал школьный фельдшер и увел мальчишку в медкабинет, а Катька тогда не узнала о гадости которую он ей сделал.

И никогда не узнает. Вся семья Синициных погибла под бомбежкой в 1942. От этих воспоминаний увлажнились глаза.

– Еще тридцати нет, а уже старею – усмехнулся Семенов. – Первый признак старения это появляющаяся сентиментальность. – Так говорил его дядя, а ему можно было верить.

Как только автобус остановился у школы, Кимов почувствовал, что ничем хорошим для него это не кончится. У них взаимная аллергия – у него и школы. Услышав, что сейчас будет диктант, капитан уже точно понял – наступил его Рагнарек.

Отрывочные сведения о скандинавских сагах он получил на фронте. Во время боев в Прибалтике их группа захватила какого-то пожилого немецкого солдата. Тот оказался то ли историком, то ли филологом. Мужик отлично знал русский, правда, говорил с сильным акцентом.

Наступление тогда захлебнулось, началась перегруппировка, и Шурка Епифанов заставил фрица рассказать что-нибудь интересное. Так Кимов познакомился с западноевропейской мифологией. Сказание о роговом Зигфриде, Эдды разные. А Рагнарек – это битва без шансов на победу. По крайней мере, он так понял.

Немца того они отпустили. Дали гражданку и показали направление куда идти. Вместо него захватили какого-то фашистского майора – тупого и упрямого. С ним еще контрразведка мучилась. Герой что из тех саг оказался.

Впрочем, воспоминание о Рагнарек не заставило Кимова капитулировать. Сам он, конечно, диктант провалит. Но он ведь здесь не один. Разведчик начал быстро оценивать окружающих. По лицу, по поведению, еле заметным жестам.

Внимание привлек подполковник в форме морской авиации. Лицо интеллигентное, звание для возраста достаточно высокое, держится спокойно, без понтов, но уверенно. Диктанта явно не боится.