Тени из прошлого

– Слушай, письмо в “Огонек” пришло в 1991 году, ты с мужиком этим, Сазоновым, говорила? – Алексеев сам удивился своему вопросу. Получается, что он уже отчасти поверил в эту безумную теорию.

– Не успела, я ведь меньше месяца Сопруновым занимаюсь. От него все ниточки потянулись. Там и там 1949 и 1991 год.

– А кто в реабилитации этого полковника сейчас заинтересован? – в Денисе включился параноик, про себя он подумал, не может ли все это быть какой-то подставой? Сейчас сболтнет ей о находке в Кремле, это запишут. И за разглашение в лучшем случае уволят – вдруг в конторе началась кампания по проверке лояльности сотрудников? Хотя, опять чертовщина. Кто мог знать о тайнике в Кремле до того как его обнаружили? А делать его ради него, какого-то зауряд-следователя – абсурд. Да и Ирка не тот человек – дура дурой, но не подлая, на подставу не пойдет. Бред какой-то в голову лезет. Вот уж точно, с кем поведешься от того и наберешься…

– Сопрунова? Так разнарядка. Попалось дело, вот и изучаю – словно оправдываясь, ответила Фролова. Но потом, собравшись духом, не желая сдаваться, все-таки спросила:

– Денис. У вас ведь произошло что-то еще, связанное со всеми этими событиями? Я не спрашиваю что. Тебе нельзя, я все понимаю. Но оно ведь укладывается в мою теорию?

Алексеев только кивнул головой. Действительно – укладывается.

– Так вот, проверь пожалуйста и эту версию. Тем более, как понимаю, это расследование именно на тебя и повесили.

– Повесили. Но ты представляешь, что со мной будет, если я подобную версию изложу?

В ответ Ирка надула щеки, скорчила рожу и энергично закивала головой. В таком ответе Денис прочитал – “да”.

Выйдя из ресторана, они разошлись. Он к себе, она к себе. Даже не проводил – Фролова решила соблюдать конспирацию до конца.

Ехал домой Алексеев медленнее обычного, голова совсем не работала над чем-то другим кроме этого странного дела. И главное, становилась понятной дурацкая, но почему-то так терзавшая его все это время загадка про отсутствие тушенки – боялись, что не выдержать ей сорока лет, еще отравятся, не дай Бог, потому и нет. Ну и как вишенка на торте – замечательное объяснение наличия фаустпатронов. Если это 1949 год, то вояки еще не привыкли пользоваться родными РПГ-2, намного более знакомым им был трофейный гранатомет. По той же причине и старый проверенный ППШ, Калашников только-только принят на вооружение, и освоить толком не успели, и "детских болезней" еще выше крыши. Действительно, что-то многовато сходилось с этой безумной Иркиной идеей.

* * *

Цейтнот по всем направлениям принес свои плоды. Никогда еще Федоров не выглядел более глупо. Впрочем, остальные смотрелись не лучше. Хоть сейчас на арену цирка. Клоун Карандаш со своей собакой Кляксой и двенадцатью коверными. Аншлаг обеспечен, зрители будут смеяться от одного их вида.

Взмокший от пота Арзубагов носился от одного участника экспедиции к другому, пытаясь придать им хоть какой-то товарный вид. Все было тщетно.

Берия, чтобы не видеть всего этого позорища, закрыл глаза и глухо произнес.

– Паре, кто помоложе выглядит, оставить эту одежду, еще троим без хлорных пятен. Остальным классика. Брюки, рубашки, куртки попроще. Брюки не клеш и не зауженные, что-то среднее. Всем по комплекту каждого вида, чтобы переодеться быстро могли.

Лаврентий Павлович был больше зол на себя, чем на Арзубагова. За последние пять дней он три раза приезжал в институт, и его даже мысль не посетила, посмотреть, как это все выглядит на людях. Ни на чем споткнулись. Из-за этой глупости операцию придется переносить на день.

Глава 24

Пока швеи, срочно прикомандированные к СпецНИИ, работали не покладая рук, разведчиков развели по кабинетам. Для экономии времени было решено ночевать здесь, мало ли что еще потребуется. Тем более, что в институте имелось достаточно помещений, хотя и не очень приспособленных для полноценного отдыха. Здание научного центра еще до войны было специально построено на окраине Москвы по самому простому и незамысловатому проекту, чтобы ни в коем случае не вызывать лишнего интереса.

Сергей выбрал небольшой кабинет с плотно занавешенными окнами. Можно было, конечно, прибиться к какой-нибудь группе товарищей, но, решив отдохнуть, напоследок, в гордом одиночестве, он сдвинул столы. Все необходимое было в его личной сумке с гордой надписью ADIDAS. Утепленный бушлат заменил подушку, в экспедиционном комплекте имелись так же спальный мешок и байковое одеяло.

Жестко, конечно, но проблема была не в этом – никак не получалось заснуть. Очередной раз перевернувшись с боку на бок, он посмотрел на часы. Фосфор тускло светился зеленым светом – почти час ночи.