Тени леса

Когда-нибудь не станет и меня. Я ступлю в Пак’аш, и мне не нужно будет таскать тяжелую кольчугу и носить за спиной топор. Тогда я найду вас, мой господин, и смогу наконец взять за руку. И никто — ни ваши подданные, ни ваши сыновья — не смогут помешать нам спрятаться в высокой траве и смотреть за тем, как хрупкое суденышко с зеленым парусом покачивается на волнах.

ЗВЕРЬ, БЕСШУМНО КРАДУЩИЙСЯ В НОЧИ

У пещерного большая тяжелая башка. Настолько тяжелая, что у меня успели затечь ноги. Ведь все то время, что Зенки возится у костра, Сатори мешает ему готовить, а Гарольд сидит под деревом, уткнувшись в очередные заумные писульки, Дио лежит на моих коленях. Переворачивается с боку на бок, смотрит на меня, щурит глаза цвета крови. Точно зверушка какая! Почешу за одним ухом — другим поворачивается, шеи коснусь — выгибается. Пальцы его длинные точно судорогой сводит порой. Смотрю — очередной пучок травы выдирает и бросает на землю. И только хочу спросить, зачем, как прерывает меня пещерный:

— Расскажи историю, красотка.

— Э, нет, — усмехаюсь и спихиваю его с колен.

Придумал тоже! Кто я ему? Мамочка? Хотя у пещерных, если не ошибаюсь, и нет такого понятия как «мать». Все они — дети племени, которые довольно рано учатся жить самостоятельно.

Конечно, иногда это даже забавно: такой большой и сильный Дио, Дио Торре, готов носить меня на руках и защищать лишь за то, что время от времени я расчесываю его спутавшиеся черные волосы, глажу или пою песни. Он, похоже, единственный, кто способен выносить мое пение, не закрывая уши.

Сложно представить, но я — музыкант с ужасным голосом. Хотите узнать, какой он? Возьмите кусок железа да по стеклу поскребите. Все еще не считаете это таким уж мерзким? Что ж, я спою. Но позже. А пока помолчите и сядьте на место. И не трогайте тимбас.

Так вот, пещерный трясет башкой, сопит недовольно и тут же вытягивается, поднимает руки над головой. Слышно, как косточки хрустят. Дио быстро приходит в себя. То ли память короткая, то ли нашел себе занятие поинтереснее.

— Я буду ждать, — бросает он вслед и зевает, — красотка.

Точно имя мое запомнить не может. Уж сколько раз говорила — без толку. Не свойственное пещерным слово «красотка» Дио подцепил при довольно забавных обстоятельствах у одного мужчины с курицей. Выхватил из предложения, забрал себе и понял, что оно как нельзя лучше подходит мне. Так в нашей компании, помимо Торре, есть Зенки, рыжая, Гарольд и красотка. А ведь мое имя — не самое сложное.

— Засунь свою «красотку»… — закатываю глаза и опускаюсь рядом с Лиатом.

Из всех, кто ночует на небольшом пятаке посреди леса, он кажется наиболее приятным собеседником. Гарольд, конечно, не обращает на меня внимания до той поры, пока я не откидываю его книжонку рукой. А, обратив, посылает к матушке, но я лишь смеюсь. Наивный саахит, меня посылали в куда более страшные места.

— Га-рольд…

Я делаю недолгие паузы. За это время он успевает подобрать книгу и зыркнуть на меня так, что, будь на моем месте Сатори, уже давно сжалась бы в маленький рыжезеленый ком.

Почему я веду себя так? Мне скучно. Не подумайте лишнего: читать я научена, с какой стороны книгу держать — тоже знаю. Но не так давно этот сур записал меня как часть отряда. Его отряда. Теперь-то пускай и терпит все, что я вытворяю. Раз уж, как выяснилось, я — такая уж незаменимая единица.

Ложусь, прижимаюсь затылком к его коленям и мысленно готовлюсь выслушивать недовольное ворчание. Но Лиат молчит. Отряхивает книгу, распрямляет страницы. Мне достается лишь тень улыбки на помятом небритом лице. И то до конца не уверена, предназначена ли она мне.

— Попрошу больше не делать ничего подобного, Инуата Ишет, — напевает он себе под нос и сдувает налипшую травинку с корешка.

Вытягиваю руки и разминаю пальцы: то в кулаки сожму, то разожму. Стараюсь ровно дышать, ведь иначе могу вспомнить все возможные оскорбления, которые слышала за жизнь, и обрушить их на Гарольда. Такое случается с каждым. Особенно — в моменты, когда вдруг остро ощущаешь, что за тобой следят. И следили все время.