Тени Лордэна

— Откройте ворота, — скомандовал Глосель, и с молчаливого одобрения отвечавшего за охрану ворот рыцаря стражи отперли засовы и приоткрыли одну из тяжёлых створок, но ровно настолько, чтобы капитан сумел протиснуться в неё боком. — Рад тебя видеть Хромос.

— И я тебя, Глосель, — ответил капитан с некоторой прохладой в интонации и, всматриваясь в товарища, пытаясь углядеть в нём малейшую странность, пожал протянутую руку.

— Сир Эдрисий, этот человек действительно является нашим капитаном, я бы попросил вас всё же сделать для него исключение и пропустить его во дворец.

— Мы тут почти в осадном положении, так что без согласия господина Антосия я никого не пропущу. Или ты успел выпросить у него дозволение?

— Господин посол с нашими сенаторами и господином Уонлингм сейчас держат секретный совет, так что к ним сейчас обратиться невозможно.

— Вот видишь, — обратился он уже к Хромосу, — не судьба тебе встретиться с послом. Так что передавай письмо и иди восвояси, ждать левшу.

— Хорошо. Глосель, мы ведь можем ненадолго отойти в сторонку?

— Но чтоб я вас видел, — ответил за него рыцарь.

— Да, давай.

Вдвоём они прошли немного вдоль стены, держась приятной тени, причём Хромос отставал от приятеля на пару шагов, опасаясь поворачиваться к нему спиной, но Глосель вёл себя по обыденному непринуждённо, разве что казался несколько уставшим.

— Как проходит охрана посла? — осторожно поинтересовался Хромос, когда они наконец-то остановились.

— Та ещё морока. Сенат дал нам особое распоряжение и пришлось наспех собирать отряд и выезжать в ночь, чтобы перехватить посольскую делегацию до въезда в ущелье. Каким-то чудом в той темноте и спешке ни одни конь не споткнулся и не сломал ногу.

— Вместо Ундраса поехал Манек?

— Да, Сенаторы решили, что если наш противник колдун, то надёжней всего будет отправить старину Манека с его молодчиками.

— И как ему эта работёнка?

— Да ты ж его знаешь. Ему для счастья надо лишь плотно покушать, а с этим проблем не было никаких, так как герцог оказался весьма щедрым на застолья человеком. Когда мы остановились на ночлег в трактире «Белый Утёс», то он не поскупился нам все на угощение. В общем было очень даже неплохо.

— Скажи мне, дружище, ты ведь тот самый Глосель, которого я знаю?

— Вроде бы да, я тот, кем я всегда и был. А вот ты как-то скверно выглядишь, — капитан присмотрелся к малость осунувшемуся лицу товарища, к увеличившимся тёмным кругам под тревожными глазами. — Ты успел заболеть в моё отсутствие?

— Хах, в чём-то ты может быть и прав. Вряд ли я болен, но чувствую себя весьма и весьма дерьмово. Всё вокруг словно бы подменили и извратили, а в голове сплошной кавардак.

— Мой дед, да будет земля ему пухом, говорил нечто подобное, когда у него случались приступы горячки. Тебе бы к лекарю сходить за снадобьем и полежать в постели с недельку, чтобы не стало хуже.

— Если бы у меня действительно оказалась горячка, то может так было бы даже лучше, но нет.

— Тогда в чём же дело? — спросил Глосель с искренним недоумением и беспокойством за состояние товарища, на что Хромос ответил ему ещё более пронзительным и преисполненным подозрения взглядом.

— Всё и сразу я рассказать тебе не могу, иначе ты мне ни за что не поверишь. Я бы и сам в это не поверил, если бы мне не пришлось увидеть и пережить всё самому. Здесь нужны наглядные доказательства, которых у меня при себе нет. Но сперва я хочу просить тебя сделать одну вещь.

— Конечно, я сделаю всё, что скажешь.

— Порежь себе руку мечом.

— Прости, кажется, я ослышался. Что ты просишь меня сделать?

— Нет, ты услышал всё верно. Я прошу тебя взять меч и оцарапать им руку. Не нужно глубокой раны, только пусти кровь.

— Ты всё же бредишь.

— Отнюдь.

Видя, что потерявший связь со здравым рассудком Хромос ни за что не отступит от намертво вцепившейся в его разум навязчивой идеи, Глосель тяжело и смиренно вздохнул и достал меч из ножен. Кромка лезвия была заточена для нанесения рубящих ударов и была слишком тупой для резки, но зато колющие острие подходило для этой работы. Капитан приложил его к тыльной стороне левой кисти, между большим и указательным пальцами немного выше запястья, затем надавил и стал осторожно вести острие к пальцам, стараясь не прорезать кожу насквозь. На руке осталась ровная и тонкая полоса, по вей длине которой немедленно начала сочиться кровь в форме маленьких шариков. Собравшись в капли, тонкими и извилистыми ручейками они стекали вниз к большому пальцу, где ненадолго замирали, разбухали и падали вниз, разбиваясь о камни брусчатки, рисуя на ней алые цветы.

Затаив дыхание, Хромос наблюдал за кровотечением, страшась и ожидая, что в любой миг оно могло резко прекратиться, что поверхностная ранка тут же зарастёт, но этого не происходило. Кровь начинала сворачиваться и темнеть, но порез не исчезал, служа верным признаком человечности.

— Теперь ты доволен? — Глосель убрал меч и протёр кисть выглядывавшим из-под доспеха краем рукава поддоспешник