Тени Лордэна

Громоздкая створка приоткрылась, и через щель протиснулся человек, чьё лицо закрывал мешковатый капюшон. Он был облачён в короткий синий поддоспешник, а его ноги утопали в высоких солдатских башмаках. В левой руке он держал полупустой мешок с собранной добычей. Мужчина достал из кармана связку ключей и поочередно закрыл замки. Всё было возвращено в первоначальное состояние, и воришка осторожно, но быстро ушёл прочь от дверей. Через полчаса стражи очнуться, но они ничего не вспомнят, ни как они заснули, ни как они пробудились. И уж тем более они не вспомнят загадочного ночного гостя.

Глава VI «Совет Чародеев»

В тесной комнатке на приземистой кровати с дырявым соломенным матрасом одиноко спал тучный мужчина. С каждым его тяжёлым вдохом и выдохом комнату заполняла тягучая смесь низкого храпа, протяжного свиста и гортанного бульканья. Взглянув на то, как он изредка поглаживал прижатую к телу подушку и точно шепча двигал пухлыми губами, становилось очевидно, что снилось ему нечто очень приятное и вожделенное. Он был готов проспать так хоть целую вечность, встретив конец всего мироздания в сладкой стране грёз, но его мечты были грубо и бесцеремонно разрушены стуком костяшек о деревянную дверь.

— Господин Фи́лиан, — просипел стучавший, — утро наступило, пробили подъём.

После этих слов храп тут же прекратился, и мужчина приоткрыл левый глаз. Он почувствовал сильное разочарование и злость от того, что его прервали на самом интересном и пикантном моменте сновидения, а потому ничего не ответил на повторный оклик.

— Господин Филиан… — так и не дождавшись ответа, дверь приоткрылась, и в щели показалась щербатая рожа под копной тёмных, нечёсаных кудрявых волос.

— Да встал я, встал, — наконец-то пробурчал Филиан, оторвав голову от подушки.

— Тогда доброе вам утро, — сказал ему Нишель, и коротко поклонился.

— И тебе, — вяло ответил мужчина, поставив босые ступни на колючий, жёсткий коврик и разминая пунцовое лицо ладонями, — Все остальные уже проснулись?

— Да, я проверил, всё поднялись и приводят себя в порядок.

— Тогда пускай разогревают печи и бегут за свежей водой. Котлы ведь все чистые?

— Конечно, со вчерашнего вечера все отдраены до блеска.

— Это хорошо… хорошо. Я сейчас быстро соберусь и пойду на кухню, а ты пока что пройдись и проверь, не пропал ли кто из поварят. Они что-то в последнее время совсем уж отбились от рук, паршивцы мелкие.

— Понял, — ответил Нишель и, вновь коротко поклонившись, ушёл прочь, завершив тем самым дежурный разговор, повторявшийся изо дня в день.

Оставшись в одиночестве, Филиан лениво поднялся с кровати и услышал, как под его собственным весом защёлкали старые, поизносившиеся и закостеневшие суставы и позвонки. Почёсывая сквозь рубаху круглое, волосатое пузо, он вразвалочку подошёл к небольшому листу полированного металла, висевшего на стене. В его отражении старший повар увидел отёкшее, раскрасневшееся лицо, сухие, растрескавшиеся губы и два сине-серых, свисавших почти до самого кончика носа мешка под маленькими тёмными глазками. Он выглядел как внебрачный ребёнок речного сома с домашней свиньёй, откормленной на убой. Зрелище было далеко не самое приятное, но за годы регулярных и усердных попоек, Филиан привык к подобному своему виду и не предавал этому особого значения, в отличие от его жены, которая сбежала от него несколькими годами ранее вместе с каким-то рыбаком, от чего количество выпиваемых за вечер бутылок только возрасло.

Кое-как стянув с себя ночную рубаху, он переоделся в рабочую одежду и каким-то чудом без помощи Нишеля смог завязать за спиной запачканный льняной фартук. Перед тем как выйти из комнаты, он вновь подошёл к стальному зеркалу и начал аккуратно закручивать широкие и пышные усы, сильно растрепавшиеся и запутавшиеся во время сна. Он делал это каждое утро, уделяя им особое внимание и заботу, ведь больше всего на свете он любил свои усы, даже больше, чем выпить.