Тени между нами

Как только я ложусь, сердце начинает отчаянно биться. Каждая тень в комнате будто скрывает убийцу. Я пытаюсь отгородиться от остальной части комнаты пологом. Это только усугубляет ситуацию, и теперь я не вижу, есть ли здесь кто-то или нет.

«После такой встречи некоторым трудно спать».

Черт бы тебя побрал, карга!

Головой я понимаю: в комнате никого нет. Я одна. Никто не может войти, не сломав дверь или не разбив окна.

Но я не могу заставить свое тело расслабиться.

Я знаю, что не отдохну сегодня, если буду одна.

Интересно, смогу ли я уговорить Роду или Гестию присоединиться ко мне, но вряд ли честно их сейчас будить. Уже очень поздно. Нельзя их беспокоить.

Слышу звук и невольно вздрагиваю. Он совсем тихий. Тявканье. Демодок и Каллиас, должно быть, наконец вернулись. Мне не стоит ни о чем беспокоиться.

Я сажусь на кровати, раздвигаю шторы и смотрю на смежную дверь. Без лишних раздумий я уже бегу к этой двери, как будто это ключ к моему спасению.

Робко стучу. Возможно, слишком робко. Услышал ли Каллиас? Возможно, я не хочу, чтобы он слышал. Я веду себя нелепо. Возможно, мне просто нужно походить по комнате, успокоить нервы и…

Дверь скрипит – ею явно давно не пользовались.

– Алессандра, – говорит Каллиас. Как будто кто-то еще мог к нему постучать.

Его волосы растрепаны, рубашка свободно висит поверх штанов, все пуговицы расстегнуты, обнажая гладкую грудь. Видимо, Каллиас как раз раздевался.

Хотя его это не смутило, раз он открыл.

– Я… я не могу уснуть, – говорю я.

Не успевает юноша что-то сказать или сделать, как нечто большое и пушистое пробивается сквозь его ноги и пробирается ко мне. Демодок обнюхивает новую комнату.

– Минутку, – говорит Каллиас. Он оставляет дверь открытой, а сам возвращается к себе. В его покоях темно, но я вижу слабые очертания массивной кровати, где спокойно разместилось бы пять человек. Интересно, она досталась ему от отца или Каллиас сделал ее специально для себя. А какой он, когда спит? Тихий и спокойный, что лишь по движению груди можно понять, что он жив? Или крутится и храпит? Во сне он так же в тенях или осязаем?

Король возвращается. На нем длинный алый халат, а на руках снова перчатки. Он закрыт с головы до пят. Но теней не видно, замечаю я с некоторым облегчением.

Я отхожу в сторону, позволяя ему войти в комнату. Демодок тычется мокрым носом в шкаф, чтобы исследовать обнаруженные там запахи, и встает на задние лапы.

– Демодок, назад.

Пес слушается и отправляется обнюхивать комнату дальше.

– Что тебя беспокоит? – спрашивает Каллиас.

Я возвращаюсь к кровати и устраиваюсь на краю. Каллиас садится рядом.

– Ничего, но я не могу спать.

– Да, сегодня нам пришлось нелегко. С людьми, пропустившими убийцу, уже разобрались. Ты в безопасности. Обещаю. В коридоре и во дворе стража, которая наблюдает за окнами. Не то чтобы кто-то мог добраться до нас здесь, но лучше перестраховаться.

Я киваю, уже зная все это.

– Я рядом, если тебе что-нибудь понадобится. Ты защищена, – решительно говорит Каллиас. – Ради бога, да ты ударила нападавшего кинжалом. Ты очень способная. – Он кладет руку мне на бедро.

Я поворачиваюсь к нему.

– Спасибо. Я все это знаю, правда. Я просто не могу расслабиться.

– Ложись, – велит он, и я повинуюсь, перебираясь на противоположную сторону кровати, чтобы оставить для него место. Он пододвигается ко мне, чтобы лечь рядом, но его взгляд цепляется за тумбочку, где лежат мои письма.

Каллиас хватает одно, и только я хочу отчитать его за дерзость, как понимаю, что он уже развернул его.

– «Моя дорогая Алессандра», – читает вслух Каллиас. – «Надеюсь, вы простите мою смелость, но до меня дошли слухи, что король не сопровождал вас во время спектакля в поместье Христакосов».

Я прыгаю вперед, пытаясь вырвать письмо из его рук, но Каллиас тут же уворачивается, перемещая его вне моей досягаемости, и продолжает читать.

– «На самом деле, по слухам, вы провели вечер с другом детства. Это позволило мне надеяться, что, возможно, вы расстались с Его Величеством. Вы, конечно, знаете о моих деловых поездках. Они слишком долго удерживали меня вдали, но я думаю о вас каждый день. Я скучаю по нашим разговорам, вашей улыбке, тому, как вы отворачиваетесь от меня, когда смущены моей щедростью». Кто, черт возьми, это сочинил? – Глаза Каллиаса опускаются вниз, чтобы найти подпись. Затем он хохочет. – Оррин написал тебе любовное письмо!

Встаю, пытаясь отобрать чертово послание, но Каллиас снова не дает мне этого сделать.

– «Когда я смотрю в ночное небо, то не замечаю его красоты. Все, о чем я могу думать, это вы. Ваши соболиные волосы, и как я мечтаю расчесывать их пальцами. Ваши губы, спелые, точно вишни – как я жажду их отведать. Ваши пальцы порхают, точно бабочки, а свет глаз способен затмить звезды».

– Черт бы тебя побрал, Каллиас! – Я бросаюсь на него, и на этот раз вместо того, чтобы увернуться, он превращается в тени.

Письмо так же превращается в иную субстанцию, так что я не смогу отобрать его до тех пор, пока Каллиас этого не пожелает.

– Так нечестно, – говорю я.

Каллиас вытирает с глаз слезы.