Тени между нами

– Как ты могла скрывать от меня это сокровище? «Ваш голос мог бы заставить мир прекратить вращаться, растения – перестать расти, ветер – перестать дуть, насекомых – перестать стрекотать». – Король разражается приступом смеха. – Насекомые. В любовном письме! – Каллиас обеими руками держится за живот и при этом роняет письмо. Оно мгновенно затвердевает, и я на лету подхватываю злополучную записку.

Разрываю чертово послание и швыряю клочья прочь.

– Не все мужчины умеют обращаться с пером, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Каллиас поворачивается к моей стопке писем.

– Скажи мне, что это не первое его письмо. О, пожалуйста, скажи, что есть еще!

– Нет, – заверяю я.

– Жаль. Я так не смеялся уже… кажется, год. Алессандра, ты покраснела!

– Нет. Если у меня и горит лицо, то от злости на тебя.

– Что я высмеял Оррина?

– Что ты высмеял меня. Что решил, будто это забавно – кто-то решил признаться мне в любви, надо же!

Он что, никогда не увидит во мне любовный интерес?

Веселье мгновенно исчезает с его лица, сменяясь полной серьезностью.

– Алессандра, я не дразню тебя. Меня просто забавляет слог Оррина. Ты заслуживаешь внимания всех поэтов, но это, – он указывает на клочки бумаги, – не достойно тебя.

– Полагаю, ты мог бы написать лучше? – с вызовом спрашиваю я, немного успокоившись.

– Конечно. – Он печально смотрит на обрывки. – Вот зачем ты решила уничтожить письмо? Я мог бы повесить его в рамку и иной раз перечитывать, чтобы поднять себе настроение.

– Заткнись. – Я возвращаюсь в кровать и ложусь, уставившись в потолок. Не желаю улыбаться.

Но веселье Каллиаса очень заразительно. Я не готова это признать, но мне очень нравится его улыбка.

Что-то крупное забирается ко мне на кровать, но так как оно практически наваливается на меня, я знаю, что это не Каллиас.

– Ну, привет, – говорю я Демодоку.

Каллиас щелкает пальцами и указывает на изножье. С недовольным видом пес поднимается и ложится у моих ног.

Каллиас устраивается рядом со мной. Переплетает пальцы на груди и смотрит на навес.

– Я давно этого не делал.

– Не лежал рядом с женщиной?

– Не забирался в постель матери.

Между нами несколько футов, но мне удается сжать его руку в перчатке. Он ее не отнимает.

– Ты не должен оставаться со мной. Я могу… – начинаю я.

– Тише. Спи.

Я невольно улыбаюсь и стараюсь последовать его совету.

Прошло уже много времени с тех пор, как в моей постели был мужчина. Сон – это последнее, о чем я думаю. Даже если все остальное невозможно.

А потом вспоминаю, что случилось в саду. После нападения.

Каллиас меня коснулся. Проверял, не ранена ли я, но потом все изменилось. Его прикосновение изменилось. Его глаза изменились. Его дыхание изменилось.

Вряд ли можно расценивать это как подвижку в отношениях. Мы едва не умерли. Вероятно, испытание вскружило королю голову. И сделало его… страстным.

Как далеко бы он зашел, если бы не появились охранники?

– Убийца выжил? – спрашиваю я.

– Нет. После твоей и моей раны у него не было шансов.

– Значит, ты ничего не смог у него выяснить?

– Ничего, кроме того, что мы уже обсуждали насчет его одежды и акцента. Карманы были пусты. Ни записки от нанимателя, ни денег. Кто бы его ни послал, он был осторожен.

Я нежно сжимаю руку Каллиаса.

– Тогда что же делать?

Он закидывает свободную руку за голову.

– Я думал, что к этому времени уже получу все ответы. Мы снова и снова допрашивали всех о ночи, когда убили моих родителей. Но людей слишком много. Все были в ужасе, когда произошло нападение. Никто не может вспомнить, с кем был в безопасных комнатах, кроме непосредственных соседей. Половина моих дворян утверждают, что отсиживались в местах, где никто, похоже, их не видел. Ампелиос выяснял, кто мог отравить мои перчатки два месяца назад. Но ничего не нашел. И ужасно то, что я не могу знать наверняка, говорит он правду или нет. Может, он тоже участвует в заговоре как один из членов совета. И вот снова атака, которая должна была дать новые зацепки. Но убийца мертв. От тела ответы не получишь. Его акцент и одежда говорят о том, что кто-то при моем дворе убил моих родителей и теперь пытается убить меня. А это я и так знаю.

Я поглаживаю его большим пальцем, надеясь хоть как-то утешить.

– Знаешь, – говорит Каллиас чуть тише, – я бы не стал винить тебя, если бы ты ушла.

– Ушла?

– Из дворца. Жизнь со мной ставит тебя под удар. Ты не обязана оставаться. Я никогда не буду удерживать тебя силой.

Я поворачиваю шею, но он не смотрит мне в глаза.

– Я никуда не уйду. Ты не будешь сражаться в одиночку. – Кроме того, когда я стану королевой, люди все равно будут пытаться меня убить. С таким же успехом можно привыкнуть к этому и сейчас.

Он выдыхает, будто со страхом ждал моего ответа.

– Мы вместе это распутаем, – обещаю я.

Каллиас кивает, но я вижу, что никак не помогла ему расслабиться.

Когда я просыпаюсь, то чувствую тепло другого тела рядом. Сначала я думаю обнять человека, кем бы он ни был, но потом понимаю две вещи разом.

Во-первых, я одета.

Во-вторых, тело рядом с моим чересчур волосатое.