Тени минувших веков. Очерки из цивилизационной истории восточноазиатского кочевого мира

Феодализм нигде и никогда не был локальным или региональным. Можно не называть его формацией и искать только в Европе, но если это слово оставить за этапом развития всего человечества, когда на первый план выходит земля (аграрная цивилизация), то воспринимать это надо как универсальный, общечеловеческий строй.

Эффективность европейской модели связана с тем, что в ней максимально отчетливо видны универсальные черты, присущие и любой другой цивилизации, и специфические. Это и позволяет назвать ее моделью, и использовать в качестве таковой.

В применении к исторической науке это и означает, что любая цивилизация, но в значительной степени и цивилизационная зона как зачаточное ядро будущей цивилизации, должна иметь два уровня построения: универсальные и специфические черты.

Таким образом, использование европейской модели дает максимальную возможность определить характер и уровень развития того или иного метарегиона. Цивилизация и цивилизационная зона в данном случае будут отличаться только масштабом. Примерно так отличаются ребенок и взрослый человек.

Здесь важна еще одна методологическая проблема. Традиционно принято делить любую историографию на донаучный и научный период. Это деление имеет европейское происхождение и берет начало с эпохи Возрождения и становления нововременной науки. Именно тогда в экономике и обществе происходил процесс десакрализации и бывший «христианский мир» встал на путь научно-технического прогресса. Но в истории, как известно, «швов» не бывает, поэтому нельзя недооценивать тот объем информации, который накоплен в доньютонову эпоху. Праздностью средневековые историки никогда не отличались, и китайские в этом плане не исключение. Можно говорить о кумулятивном характере развития процесса познания окружающего мира человечеством. К тому же, если исторические и политические деятели могли в какой-то мере дистанцироваться от той или иной религиозно-философской системы, то перестать быть представителями определенной цивилизации они в принципе не могли. Это, собственно говоря, и демонстрируют так называемые европейская, китайская и другие историографические традиции. Менялись цели исторического исследования, его характер и методы, но обязательно сохранялась преемственность. Тексты этого периода, описывающие кочевников и их общество, на самом деле были написаны после исчезновения кочевой цивилизации, хотя часто и на основе в той или иной мере легенд и тех записей, которые велись представителями самих кочевников. Однако эти записи до нас дошли не полностью, что и позволяет назвать их классическую культуру безмолвствующей. Например, и «Ляо ши», и «Цидань го чжи» – это тексты не самих киданей, а о киданях. В этом плане называть их письменными источниками в реалии можно лишь условно, они скорее являются фактом историографии. Понятие «письменные источники» нельзя в данном случае и игнорировать, ибо эти тексты все же принципиально отличаются от текстов нововременных, для которых характерно преимущественно изучение киданей с позиций не столько религии или иной идеологии, сколько науки. Средневековые тексты написаны людьми, находящимися в принципе на той же стадии развития (традиционное общество), что и кидани. В них отражена фактически та же ментальность, что была присуща во многом и кочевникам или оседлым людям несколько более раннего времени. Мы, разумеется, можем брать из них какие-то факты, но не надо забывать, что сам подбор этих фактов, их сведение в единый текст осуществлены не киданями и потому представляют взгляд не самих киданей, а их соседей.

Стоит, наверное, добавить, что воспринимать любые средневековые тексты лишь как источники необходимой нам информации, это значит игнорировать взгляд их авторов на историю. Е Лунли или Абульгази-хан – такие же исследователи, как и наши современники, только у них, может быть, несколько иные задачи и методы исследования. И в этом можно увидеть влияние и следствие оседлоцентризма, европоцентризма, китаецентризма. Так часто делают не только европейцы, но китайцы или современные потомки кочевников. Мы понимаем, что они располагали наибольшей массой информации (не вся еще погибла на тот момент) и именно у них мы можем ее максимально найти, но мы должны рассматривать их и как исследователей, прежде всего (у которых, к тому же, было больше возможностей, чем у нас). Работа этих авторов особо значима, ибо они первыми реконструировали историю киданей, создали, так сказать, скелет. Часто последующим поколениям и этого хватает, но все же реконструкция XIII–XVI вв. – не весь «человек». Собственно историография может быть начата с нововременной эпохи, когда люди во многом уже иной культуры и ментальности пытаются понять кочевой феномен.