Тени Монолита

Со стороны могло показаться, что Студент решил эффектно покончить счеты с жизнью. Я прошел еще несколько шагов вперед, держа обрез под мышкой, а руками открывая контейнер с артефактом. Так… осторожно скручиваем крышку и стряхиваем арт в ствол… Контейнер обратно на пояс… Взводим курки…

— Внимание!!!

Активация "бенгальского огня" — великолепное зрелище. Правда с глазами после него придется попрощаться надолго, если не навсегда. При разрушении частицы артефакта выдает сильнейшую вспышку света, большая часть спектра которой лежит в ультрафиолетовой области. Для сетчатки человеческого глаза это опасно, но для фасетчатых глаз снорков, приспособленных для ночной охоты и вовсе непереносимо. Нажимая на курок, я заслонил глаза локтем, но вспышку увидел даже так.

Обернувшись, я спросил:

— У всех глаза целы? Никто не ослеп?

— У меня круги перед глазами, — пожаловался Длинный, — плохо вижу.

— Я же сказал: руками закрыться. Ничего, пройдет.

— Кожа горит, — подал голос Скар. — Это нормально?

— Да. Где не была прикрыта — потом покраснеет и будет шелушиться. Это загар. Идем дальше.

Мы снова вытянулись в цепочку, огибая зал по периметру. Из темноты нам под ноги шарахнулся ослепший снорк. Скар из всей силы пнул его сапогом. Мутант с визгом отлетел, наугад отмахнулся лапой и бросился в сторону, но сослепу налетел на контейнер. Посыпалась ржавчина. Я остановил рукой поднимающийся пулемет.

— Не стреляй.

— Что так?

— Кровью запахнет, остальные сползутся. Когда нет еды, они убивают и жрут своих раненых и ослабевших. А сейчас они все — инвалиды.

— Понял тебя, — кивнул Скар. — Будут жрать друг дружку. Совсем, как люди.

— А потом, когда наконец сумеют глаза регенерировать, они к такой диете привыкнут.

— Я же говорю, что понял. Крысиный волк получится. Но для людей они все равно будут опасны.

— Для мутантов — опаснее.

— Нам еще долго идти?

— Нет. Обходим этот зал. С той стороны стоят погрузчики, рядом с ними лестница. Нам туда. Но дальше — снова тоннели.

— Сколько же здесь нарыто…

— Грунт подходящий. На свалке здание есть, его все считают ремонтным депо…

— Знаю, видел. Там еще бандиты паслись в свое время.

— Давно уже не пасутся. Так вот: это на самом деле не депо, а воинская часть. Звезды на воротах видел? Там и есть основной спуск сюда. А уж что тут делали и что хранили — сейчас не определить. Те контейнеры пустые. Все вывезено, остался один металлолом.

— Пошариться бы тут…

— В теплой компании снорков?

— Да, общество неподходящее. Вижу погрузчики.

— Вот за ними лестница и есть. Сейчас поднимемся и ночевку устроим. Наши долговцы уже ноги еле тащат.

— Где там мой обрез?

— На, держи.

Скар повертел в руках то, что осталось от оружия. Одного ствола вообще не было, второй был оплавлен. Дерево ложа обгорело. Наемник отбросил обрез в сторону.

Под ногами хлюпает болото. Здесь настоящий лабиринт из островков и проложенных между ними дорожек из досок и старых покрышек. Вода фонит, аномалии, мутанты… чужие не пройдут. Для чужих есть проводник. А почему я один, ночью, на Болотах? Я же заблужусь!

Страх. Камыши шепчут о чем-то. Нужно только понять, о чем, тогда я найду путь. Хотя чего это я? У меня есть проводник. Вчера мы вышли с ним из Долины и сразу оказались тут. А где он? Не важно. Вот он, вход, ворота не заперты.

Странно, что никого нет. Костер, у которого собирались сталкеры, прогорел и на его месте серое пепелище, в котором тонут редкие капли дождя. Те, кто когда-то сидел тут, остались лежать бесцветными силуэтами на болотах, в Лиманске и на АЭС… Я тоже там остался, только почему-то не насовсем.

Впереди свет. Я подхожу и вижу стоящего за стойкой торговца.

— Эй! Привет!

Он поднимает голову. Глаз на лице нет. Вместо них черные дыры, как у того мертвого долговца, которого я видел в сарае. Вытекшая кровь кажется черной в неярком свете керосиновой лампы.

— Принес артефакты? — спрашивает торговец. — Не нужно. У меня уже есть.