Тени мудрецов. Часть 2

Рядом только Рэм. Его личная тень, такая же темная, как бездна. Тот, кто пачкает руки в крови и грязи, пока генерал остается чистым. Единственный свидетель вызова от Тулия Малха.

Адреналиновый взрыв достиг пика. Тело сковало холодом и сердце останавилось. Дальше только смерть или койка в лазарете горного интерната. А над ухом голос мастера: «Я достану тебя из бездны, Наилий. Ты не можешь сломаться».

Он вырос на культе силы, на священном праве вызова на поединок. Он не мог его отменить. Есть правила, которые нельзя нарушать. Фактически, у него нет выбора. Он обязан ответить.

Наилий вдохнул, чтобы превратить решение в слова: «Я принимаю вызов», но одно из черных пятен взмахнуло крыльями. По каюте летела черная бабочка, рассыпая не пыльцу, а сажу.

Видение реальнее, чем сон Дэлии про расстрел. Генерал стоял с приоткрытым ртом и слушал щелчки предохранителей пулеметов. Поражение. Позор. Смерть.

Черная бабочка не летела к свету. Она ныряла во тьму.

Ни один боец не пойдет за генералом-трусом? Рэм пойдет и будет молчать про отмененный поединок так, словно родился глухим. Иначе, зачем Наилию тень?

— Не было вызова, — ответил генерал Тулию Малху. — Ты арестован. Рэм, в браслеты его.

Время остановилось, и тишина будто завернула каюту в плотный кокон. Один бесконечно длинный миг сказанное доходило до сознания сразу двух офицеров. Гражданские так бы и стояли с открытым ртом, пока невероятное и совершенно невозможное решение генерала встроилось в их систему мышления. Но военные с седьмого цикла жизни учились подчиняться приказам, не думая. Вернее, не размышляя над ними слишком долго.

Напряжение в каюте сжалось пружиной до упора и выстрелило ударом Рэма. Голова Малха качнулась в сторону и вернулась обратно, как тренировочная груша. У Наилия кулаки заныли от зависти. Так смачно и профессионально прилетело полковнику. Отвел майор душу.

— Однако, — тихо сказал Малх, слизывая кровь с разбитой губы. На дверь он посмотрел, но остался сидеть на кровати. Даже дышать старался с достоинством. — Штаны надеть можно перед арестом?

— Тебе и так неплохо, — огрызнулся Рэм, протягивая браслеты. — Зад простудить боишься?

— Чирьи от сквозняка вскочат, сидеть на совещаниях станет неудобно, — поддержал разговор полковник, послушно подавая руки.

Рубашку застегнуть не успел, комбинезон лежал рядом в стопке одежды. Острые колени с густым пухом светлых волос казались шарнирами самоходного механоида. А сам Малх тощим и нескладным, как кадет.

— Могу я узнать причину ареста? — спокойно и с великосветской ленцой в голосе спросил он. — В чем меня обвиняют?

В предательстве. Короткий ответ просился на язык, но с такими, как Малх, нужно быть аккуратным в формулировках. Полковник еще до полета Наилия на Эридан очень тщательно подготовился к будущему трибуналу. Умел просчитывать не только стратегию победы, но и пути отступления после разгрома. Отчеты всех служб вычистил, неучтенным войскам прикрытие обеспечил, формулу вызова на поединок заучил. Перед сном тренировался, чтобы вовремя произнести? С транспортником просчитался и лейтенантом Тезоном Туром вместе с его связистом. Наилий достал из кармана планшет и запустил с экрана звуковой файл с приказом убить генерала.

Голос Малха в записи звучал сухо и напряженно. Через речевой анализатор его еще Тезон прогонял, сомнений в подлинности не было. Полковник слушал себя и бледнел. Пухлые губы никак не вытягивались в нитку. Кривились, когда Малх их прикусывал.

— Это все? — спросил он, когда запись закончилась. — Других доказательств нет, кроме этой подделки?

— Будут, — кивнул Рэм. — Твои показания, например.

— О, меня ждут пытки? — развеселился полковник. — Прямо в генеральской каюте? Звукоизоляция здесь серьезная, но я же орать буду истошно, наплевав на особый офицерский шик терпеть боль с каменным лицом. Ты не кадету собрался иглы под ногти загонять, майор. Признаваться мне не в чем, чистый я. Выйду отсюда и тебе потом арест организую. Допрос с применением спецсредств. А Его Превосходству жалобу в Совет генералов на злоупотребление властью и отказ от поединка. — Тулий обернулся к Наилию, расправил плечи и с максимально театральной улыбкой добавил: — Боюсь, вам решение одиннадцати генералов не понравится.

Рэм снова его ударил в рану на губе. Две алые капли упали на ткань рубашки и впитались неровными кляксами. На подбородке скоро отек будет, а потом синева выступит. Красивый станет, хоть Имари показывай. Когда полковника вот так били в последний раз, не глядя на погоны? Скоро он поймет, что с ним в бюрократию жалоб и официальных решений Совета никто играть не будет.

— Пассажиры спят, — ровным тоном сказал Наилий. — Из экипажа бодрствует только капитан и дежурная бригада. Тебя никто не услышит, Тулий. Можешь кричать.

Полковник плечом вытер окровавленный рот и положил руки в браслетах обратно на колени. Рэм легко сделает из него фарш, пользуясь только тем, что принес с собой в кейсе с коротким кодом на крышке. Безопасник уже пошел за ним в угол каюты и теперь присматривался, как лучше расположиться.