Тени мудрецов. Часть 2

Глаза личной тени генерала оставались прозрачными и чистыми, будто умытыми водой из горной реки. Наилий не хотел знать, что он чувствует в этот момент. Майор Лукиллиан Рэм две недели провел в плену у гнарошей. Его спасли изувеченного и забитого татуировками от шеи до паха. Специально для него синекожие гнароши их сделали не белыми, а черными. Палачи говорят, что ломаются все. Умирают молча те, за кем недосмотрели или на кого не хватило терпения. Их так мало, что не стоит брать в расчет. На шее Рэма выбито, что он выдержал всё. Единственный за долгую историю клана Черной реки.

— Молчите? — переспросил майор. — Значит, обе.

Рэм поднялся со стула и сделал шаг к изголовью кровати. Пришлось встать на него возле правого локтя Малха, чтобы использовать полный вес тела.

— А я ждал игл под ногти, — хмуро сказал полковник и сжал кулаки, рванув руки. Браслеты в магнитной ловушке даже не дернулись.

— Я повторяю вопрос, — холодно сказал генерал. — Кто пообещал тебе мой сектор?

— Давайте уже. Ну?

Рэм одним четким ударом вдавил каблук военного ботинка под локоть вытянутой руки Малха. В тишине сонного транспортника оглушительно громко хрустнула кость, и полковник глухо зарычал попавшим в капкан зверем.

— А говорил, будешь кричать, — с оттенком одобрения улыбнулся Наилий. — Передумал?

— Так точно, — хрипло ответил он.

— Хорошо. Рэм, вторую.

Глава 14. Когда предсказанное становится былью

Кондиционер ревел под потолком, но все равно не справлялся с духотой в каюте. Генерала мутило от запаха крови и пота. Кислый привкус на языке мешался с горечью желчи. Хотелось умыться и прополоскать рот, а, главное, не видеть кусок мяса, висящий на сломанных костях. Не понимать, что от каждого движения их обломки сильнее врезаются в плоть и причиняют втрое больше страданий. А перестать дергаться Малх не мог. Рэм все для этого делал.

От криков полковника болела голова, и закладывало уши. Наилий выпадал из реальности и с трудом в неё возвращался. Казалось, прошло полдня, а часы отсчитали всего лишь два часа. Наилий перезагрузил планшет, чтобы проверить, нет ли сбоя. Нет. Ровно два часа.

Малх оскорблял их, посылал в бездну, смеялся и кричал, но ни в чем не признавался. Генерал монотонно и терпеливо повторял ему один и тот же вопрос: «Кто пообещал тебе мой сектор?» Поклялся, что мучения закончатся, стоит только ответить. Простая фраза: «Я все скажу», и Рэм уберет нож. Торговался, пытаясь вытянуть мелочи, от которых можно перейти к более важным секретам. Обещал не трогать глаза, если Малх признается в покушении, но ничего не добился.

— Зачем так страдать? — спросил он, когда очередной крик утих и связанный пленник получил передышку. — Я искренне не понимаю ради чего. Тебя не спасут, Тулий. Твои помощники бросили тебя. Сбежали, как только стало ясно, что я жив и все еще у власти. Каждая минута ожидания слишком дорого тебе обходится, а они спокойно ходят, сидят, спят, обедают, обсуждают, какие аппетитные вокруг ходят эриданки. Задами круглыми вертят, грудь у них из лифа платья вываливается. Плюнуть бы на все и зажать одну в уголке. Потискать вдоволь, зарыться лицом в бюст. Ладошку её узкую на штаны к себе положить, заставить сжать пальцы. Тебе плохо сейчас, а им хорошо. Они забыли про тебя, Тулий. Давно со счетов списали. Чего ты ждешь? У тебя еще остался один целый глаз, подумай. Страдания можно прекратить. Это не сложно. Три слова: «Я все скажу».

Полковник стал дышать реже и почти совсем затих. Не ответил. Из-под лоскутов кожи на груди выглядывали розово-синие кости. Кровь высыхала и становилась липкой. Рэм салфетку взял из кейса и начал оттирать руки. Бесполезно, нужна вода. Генерал потянулся за бутылкой и, отвинтив, крышку, забыл, зачем брал. Реальность снова уплыла в темноту, а когда вернулась, Наилий долго фокусировал взгляд. От усталости даже вздрагивать перестал, когда пленник в очередной раз зашелся криком. И чуть не пропустил момент, который ждал все это время.

— Я все скажу.

Рэм убрал от лица полковника нож и закрыл глаза. Генерал не услышал вздох облегчения, он увидел, как поднялась и опала грудная клетка майора. Как он вытер пот со лба и снова застыл бездушной статуей. Безмолвным механизмом.

— Я слушаю тебя, — ровно сказал Наилий, подавив собственный вздох.

Во взгляде полковника застыло спасительное для него равнодушие и отрешенность. Пропали все мысли, варианты, попытки обернуть ситуацию в свою сторону. Не осталось ничего, кроме желания говорить. Сделать то, о чем его просили два часа.

— Лурк Цезарь Фор, — произнес он. — Создатель заговора против тебя генерал первой армии Лурк Цезать Фор.

«Друз Агриппа Гор», эхом звучало в ушах Наилия. Одно имя наслаивалось на другое, спорило с ним, перекрывало и пыталось вылезти на передний план. Генерал настолько не ожидал услышать нечто другое, что чуть было не начал переспрашивать.

— Зачем я ему?