Тени на стене

Старик Усманов виделся ему в «чустской» тюбетейке из черного сатина с белой вышивкой «гаджак бадами», а не в госпитальных бинтах… Так уж была устроена его память. Добрых людей она являла ему в добром здравии. Оттого и друзей, погибших на войне, он всегда вспоминал только живыми, веселыми, а не такими, какими они были, когда им воздавали последние воинские почести.

А пароход тем временем продолжал шлепать плицами гребных колес, под которыми вскипала вода, и яростно сияло над ним солнце. «Максим Горький» шел порожнем, без груженых барж, и Мещеряку подумалось, что как ни ходко он идет, а людская молва должна его опередить. Разумеется, если они с Ризаевым не ошиблись в своих расчетах.

Пески, простиравшиеся до самого горизонта с обеих сторон, напоминали Мещеряку море. То же однообразие и бескрайность пространства, те же волны, только как бы застывшие на века. И вдруг на третий день пути за этим серым песчаным пространством возник зеленым видением Хорезмский оазис.

За пристанью Турткуль потянулись тугаи, эти среднеазиатские джунгли, переплетенные лианами. Облитый полуденным светом, взблескивал частокол тростника. Опираясь на поручни, Мещеряк перевел взгляд на Аму, широкую и быструю. Над нею дрожал, радужно переливаясь, сильно нагретый воздух, и очертания берегов все время менялись в нем, и все, что было на этих берегах, тоже хрупко ломалось — холмы и туранги (местные тополя), и отары каракульских овец, сошедшие к реке на водопой, и будки бакенщиков… А по самой реке навстречу пароходу медленно двигался под прямоугольным черным пиратским парусом какой–то груженый каюк.

Через несколько часов «Максим Горький» прибыл в Ургенч.

Город Ургенч с его узкими кривыми улочками и тупиками, с низкими, темными и сырыми глинобитными постройками, продолжал оставаться почти таким, каким он был во времена баев и мулл. Город пересекал широкий оросительный канал Шават, на котором хозяйничали горбоносые дарги, ловко управлявшие своими черными, густо просмоленными лодками. Хлопкоочистительный и маслобойный заводы, равно как и все административные здания, располагались на его правом берегу.

Матросы, руководимые Садыковым, по сходням спустили «газик» на берег, и Садыков уселся за баранку. Он был прирожденным шофером, привыкшим к движению, и вынужденная неподвижность тяготила его весь рейс. Парню не терпелось показать «самому генералу», на что он способен. В песках он покажет класс!..

Но Мещеряк не торопился покидать Ургенч Здесь ему надо было уладить кое–какие дела.

— Обратимся за помощью к местным властям, — сказал он генералу. — Они нам помогут.

Над каналом стояли деревья. Сомкнули кроны и таловые деревца, и вечно молодые, как бы лишенные возраста чинары, листва которых постоянно свежа. Некоторые из них были в два и в три обхвата. А под ними, в тени, над медленной водой арыка хозяйничал на деревянном помосте, накрытом коврами, толстый чайханщик, который сосредоточенно раздувал жаровню. Дальше возле глинобитного мазара рос кустарник, увешанный тряпочками: молящиеся обрывали кусочки своих халатов, как и должно поступать мусульманам возле святого места, и оставляли их здесь. На улице в теплой пыли играли дети.

Садыков остановил свой «газик» возле двухэтажного здания. Старые узбеки в чалмах и туркмены в бараньих шапках, сидевшие в ближайшей чайхане, обратили свои взоры на генерала, вышедшего из машины, и Мещеряк остался этим доволен.

— Старый городишко, — сказал Мещеряк Ризаеву.

— Хива лучше, — ответил старший лейтенант. — На востоке говорят: «Дам два мешка золота, чтобы хоть одним глазом взглянуть на Хиву».

— Охотно верю, — сказал Мещеряк. — Надо разузнать, есть ли председатель…

Тот оказался на месте. И хотя в кабинете у него сидел приехавший накануне заместитель председателя Совнаркома республики, он, узнав о визите генерала, отложил все свои дела.

— Председатель вас просит, — сказала девушка в тюбетейке, дежурившая в приемной.

Генерал, Мещеряк и Ризаев вошли в кабинет. Вот так встреча!.. Мещеряк сразу узнал зампреда, возглавлявшего когда–то делегацию трудящихся Узбекистана, которая привозила им подарки на фронт.

— Товарищ Юлдашев? Салям алейкум…

Махмуд Абдулаевич Юлдашев в свою очередь тоже узнал Мещеряка, хотя на том была сейчас морская форма. Широко улыбаясь, он принялся вспоминать свою поездку на фронт. Зима, Подмосковье, землянки… Разве такое забудешь? Потом он спросил, что привело Мещеряка в их края.

— Разрешите, товарищ генерал… — Мещеряк скосил глаза. Надо было соблюдать субординацию. Только заручившись согласием генерала, он приступил к делу. Они направляются в Хиву. Возле Хивы, как известно, расположен небольшой аэродром. Так вот, его предстоит реконструировать, подготовить к приему тяжелых военных самолетов. Работа должна вестись в строжайшей тайне. Но им нужны люди…

Переглянувшись с хозяином кабинета, зампред Совнаркома почесал за ухом и сказал:

— Пожалуй, людей мы вам сможем дать. Человек сорок. Хивинцев. Снимем рабочих хлопкоочистительного завода, они все равно не полностью загружены, а до поступления нового урожая еще далеко. Это вас устроит?