Тени над Гудзоном

— Не пугайтесь, если вам покажется, что я теряю сознание или что я умерла. Я впадаю в транс, но мой «контроль» будит меня прежде, чем уходит. Нет никаких причин для беспокойства. Иногда я начинаю кричать в трансе, но это не должно вам мешать. Главное, следите за тем, чтобы я сидела рядом с вами и не пыталась вытянуть руку или ногу, как это делают жулики. Я принимала участие в достаточном количестве сеансов, чтобы суметь отличить правду от обмана. Мое правило таково: если медиум требует оплаты или подарков, то доверять ему нельзя, потому что те, кто действительно хотят послужить людям, не требуют за это вознаграждения. Высшая награда для них — возможность пробудить в своих сестрах и братьях новое мужество, новую веру. Иной раз может случиться, что посреди сеанса зазвонит телефон. Пусть себе звонит. То же самое, если кто-то позвонит во входную дверь. Сеанс — это не игра, которую можно прервать.

Неожиданно миссис Кларк подбежала к торшеру и выключила его. При этом она топала ногами. Одновременно она запела какой-то гимн, заглушая звук открывающейся задней входной двери. Миссис Кларк пела сильным пронзительным голосом, как какая-нибудь бывшая оперная певица. Потом она подошла к дивану и сказала:

— Подвиньтесь. Я сяду между вами. Держите мои руки. Если можете, мистер Лурье, помогайте мне пением, но это не обязательно. Вот моя рука. О, ваша рука холодна, как лед! Но ничего страшного, она согреется в моей. Повторяю: для страха или беспокойства нет никакой причины. Я чувствую, что Мерджи сейчас прибудет. Я сразу же впаду в транс. О, голова у меня уже начинает тяжелеть. Не удивляйтесь, когда мой голос изменится. Боже всемогущий, помоги мне! Помоги нам! Помоги нам установить контакт с высшей любовью. Помоги, Господи, чтобы мы смогли на мгновение соединиться со святыми душами, со святыми мучениками, отдавшими свои жизни ради освящения Имени Твоего. Помоги нам, Господи, прими нашу мольбу! Озари нас Твоим светом, наполни нас Твоим сиянием, Твоим космическим сознанием, Твоим абсолютом, Твоим существом, семью духами, стоящими у Твоего престола, ясностью херувимов и серафимов, блеском Сатурна и Лемурии, Юпитера и Венеры. Бог Моисея, Бог пророков, Бог Иисуса Христа-спасителя, Бог небес и земли, рая и преисподней…

И вдруг миссис Кларк запела:

An old bent man, worn out and frail,
He came back from seeking the Holy Grail.
Little he recked of his earldom's loss.
No more on his surcoat was blazoned the cross,
But deep in his heart the sign he wore
The badge of the suffering and the poor…[222]

Пропев последнее слово, миссис Кларк издала хрип и стон. Начался сеанс…

5

Профессор Шрага задавал вопросы, а миссис Кларк на них отвечала. Это больше не была миссис Кларк, это был Меджи. Мужской голос звучал из уст Генриетты Кларк. Станислав Лурье внимательно прислушивался к этому голосу. Это был другой голос, другой акцент. Миссис Кларк разговаривала по-английски с бостонским выговором, но Меджи говорил по-английски как индеец или как южноамериканец. Он использовал в своей речи короткие рубленые фразы. Станислав Лурье держал миссис Кларк за руку. Ее рука была теплой, даже, пожалуй, немного горячей, но его собственная рука оставалась холодной. Ему казалось, что его рука черпает этот холод откуда-то изнутри, из внутренней мерзлоты. Профессор Шрага разговаривал на ломаном английском. Он спросил:

— Если ли здесь кто-то из близких?