Тени над Гудзоном

«Надо же, как это похоже на мои сны! — подумал Грейн. — Похоже, эта сцена мне уже снилась. Я предвижу будущее… Я мог бы поклясться, что только вчера ночью у меня был такой сон… Правда, теперь, наяву, не хватало замешательства, страдания, сердечной боли». Грейн увидал собственное бледное лицо в зеркале. Им овладели странный покой и равнодушие, будто все чувства вытекли из него как по волшебству. Он слишком устал, чтобы стесняться. Ему пришло в голову, что так себя должны чувствовать те, кто совершает убийства и творит другие дикие вещи. Но он только сказал:

— Прошу вас, Анна, избавьте меня от этих…

Грейн не закончил фразы.

— Отчего мне вас избавить? Я отправляюсь к своему отцу, а не к вам. Я еще не настолько отчаялась… Сейчас трудно поймать такси…

— Не мешайте сами себе, Грейн. Даме нельзя отказывать. Отвезите ее, куда она хочет. Она ведь хотела кататься с вами на машине целую ночь, — отстраненно проговорил Станислав Лурье. Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, держал кофейную чашку рядом с ухом и улыбался саркастически и в то же время воинственно.

Грейн вдруг увидел, что, хотя копна его волос темная, корни волос — седые. Видимо, Лурье красил волосы. Грейну начало казаться, что вся эта сцена была заранее подготовлена совместно мужем и женой. Может быть, он хочет от нее избавиться? Или он из тех, кто добровольно готов делиться собственной женой? «Впрочем, мне это безразлично. Я больше ничего не боюсь», — говорило что-то внутри Грейна. На него нашел кураж, смешанный со страхом, словно он оказался свидетелем полтергейста или все происходившее было спектаклем. Его не оставляло ощущение, что все это когда-то с ним уже случалось. Как это называют французы? Дежавю… Она подошла к нему. Ее глаза пылали гневом человека, который находится в самом разгаре ссоры.

— Я возьму пальто.

И она вышла в коридор.

— Ну, здесь вы наблюдаете пример двух душ, которые борются в одной клетке, — произнес Станислав Лурье голосом профессора, демонстрирующего интересный случай в своей клинике. Он вдруг посерьезнел, а мешочки под его глазами удлинились, набухли, посинели. Из его глаз смотрело отчаяние и растерянность человека, пережившего крушение своих планов.

— Правда, я не хочу принимать в этом участия, — начал Грейн. — Уверяю вас, что…

— Вы не хотите, а? Она больше живет у отца, чем у меня. Она знает, что я от нее завишу, и она мстит… Берите ее, куда хотите. Я действительно имею в виду именно то, что говорю. Вы видите перед собою мертвого человека. Мертвого во всем — разве что мое сердце еще стучит непонятно зачем. Меня сожгли вместе с ними…

И Станислав Лурье указал куда-то пальцем. Появилась Анна в пальто и в шапке.

— Ну, пойдемте.

— Погодите, Анна, погодите! Этот вечер не должен так закончиться!

— Чего вы хотите? Множество вечеров у нас заканчиваются именно так. Разве что вы хотите остаться здесь и проводить время с ним. Тогда я поймаю такси. Могу и пешком пойти!..

Сказав это, Анна открыла сумочку и вынула перчатки. Насупив брови, она деловито посмотрела на какую-то банкноту, готовясь, видимо, заплатить за такси, если Грейн откажется подвезти ее на своей машине. Вдруг она бросилась к двери с пылом человека, который обязательно должен что-то сделать, и никакая сила неспособна его остановить…

6

Пока Грейн искал нужный номер, на него напал все время подстерегавший его страх: как бы он от волнения не оказался беспомощным. Он знал, что это может случиться. Он даже ощущал, что это уже произошло. Какой-то внутренний враг, какая-то сила, высмеивающая человека изнутри, готовилась устроить ему неприятный сюрприз, превратить в ничто его победу, довести его до позора и унижения. Грейн попытался набраться куражу, чтобы противостоять этой силе, о которой человек не знает, является ли она его подлинным «я» или же его вторым «я», от которого можно апеллировать к более высокой инстанции, выносящей окончательный приговор. «Я обязан быть спокойным! — предостерег он сам себя. — Я не должен теряться». Однако его движения выдавали все признаки нервозности. Он бегал туда-сюда. Ему стало жарко. Он разозлился. Неужели портье его одурачил? Или он перепутал этаж? И вдруг он увидел тот самый номер. Одновременно и Анна заметила его. Он отпер дверь и зажег свет. Они оказались в типичной комнате третьеклассного отеля — зеленые стены, широкая кровать посредине, потертый ковер и кресло в пятнах. Ванная комната была маленькой и запущенной. Занавеска для душа потрепана, на кафельном полу не хватает плиток. Он сказал Анне:

— Ну, вот оно.

— У меня нет даже зубной щетки, — ответила она. — Одну секунду.