Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)

Таня обернулась на голос Коваля. Ничего не ответила. Только помахала рукою и пошла дальше.

Он с грустью подумал, что ее уже не остановишь.

4

Поезд преодолел перевал и спускался по восточному склону Бескид в сине-зеленую долину. Вдали виднелись полонины, межгорья, испещренные словно игрушечными речушками и ручьями, а внизу - живописные, тоже игрушечные, села, пристроившиеся на стыке неба и земли.

В купе мягкого вагона возвращались в Киев Дмитрий Иванович с Наташей и майор Бублейников. Все тревоги и волнения остались позади. Коваль с Бублейниковым выполнили свой долг, а Наташа будто снова родилась. Ведь с каждой новой дорогой, с каждым приездом и отъездом уходит в прошлое какой-то отрезок нашей жизни и обогащается следующий.

Наташа высунулась в открытое окно. Ей казалось, что она не в поезде едет, а летит над землей, словно птица.

На какое-то время осталась она в купе наедине с отцом: Бублейников ушел к соседям играть в шахматы. Подполковник тоже посматривал в окно через тот уголок, который оставила ему Наташа. Он был задумчив.

Из опыта знал: пока не захватит новое дело, так и будут преследовать недавние волнения. И как он ни старался забыть омерзительного Локкера, тупого циника Кравцова, перепуганного Самсонова, скрытного "брата Симеона", их фигуры никак не могли выветриться из его сознания. Он покидал край, который впервые открылся ему и словно стал для него родным. И думал о том, что, наверно, в каждом краю, даже самом прекрасном, есть свои привидения. И чем древнее этот край, чем больше бурь пролетело над ним, тем больше бродит по нему теней прошлого.

Латорица катила свои воды далеко внизу, и сверкало в ней утреннее солнце, прогнавшее ночные черные тени.

Наташа отошла от окна, села рядом с отцом.

- Капитолина Сергеевна - замечательный человек! Такие розы! - И она полной грудью вдохнула аромат пышных роз, стоявших на столике. - Но главное - не цветы, а внимание. Ну кто я для нее - девчонка! А вот привезла на вокзал такую радость. Какие люди есть на свете! Только не всех их мы знаем.

Коваль подумал о Тане - невыдержанной, растерянной, вспомнил ее исповедь, произведшую на него глубокое впечатление.

Он не стал рассказывать Наташе о Тане. Он думал о Таниных одноклассниках, хороших и плохих, о том, что человек с детства должен уметь постоять за себя. О том, что если на помощь ребенку вовремя не приходят взрослые, не учат его делать людям добро, сочувствовать чужому горю, то у него может появиться неосознанная жестокость. По отношению к слабым, к меньшим, к беззащитным. А потом и безудержный эгоизм, и противопоставление себя обществу.

Таню никто не приучил жить в коллективе, и болезненная девочка растерялась среди своих же сверстников.

Коваль ощутил на себе Наташин взгляд.

- Я тебе что-то скажу, Дик. Ты возьмись рукой за поручень. На всякий случай.

- Новый "Нириапус"?

- Отец, - подчеркнуто твердо сказала Наташа, - а что, если я переведусь с филологического... на юридический?

Произнеся эти слова, вся она, как говорят спортсмены, "сгруппировалась", словно готовясь к схватке, а подполковник снова невольно вспомнил Таню. "Может быть, много еще беды от неумения юности спокойно отстаивать свои идеалы? Впрочем, такое умение вырабатывается с годами, с появлением жизненного опыта и глубоких убеждений. Все это молодости сразу не дается. Правда, молодость - это недостаток, который с годами проходит".

- Что это ты вдруг? - спросил Коваль, хотя обо всем уже догадался.

Сталкиваясь по долгу службы с "трудными" молодыми людьми, он давно сделал вывод, что не следует пеленать подростков в розовые пеленки, скрывать от них за стеной идеальных характеров из классической литературы реальную жизнь с ее трудностями, неустроенностью и борьбой. Иначе потом, когда перед юношей или девушкой раскроется вся сложность жизни, в элегически настроенной душе может возникнуть тягостная дисгармония. Именно поэтому он и позволял себе иногда рассказывать Наташе о трагедиях, в которые вникал едва ли не всю свою жизнь.

И вот сейчас, глядя на сосредоточенную Наташу, он понял, что даже и легкомысленный "Путь к Нириапусу", в котором она вместе с друзьями высмеивает детективную литературу, как это ни странно, скрывает за ироническими фразами ее серьезную заинтересованность, ее новое увлечение.

Что же явилось последним толчком? Может быть, то, что увидела она своими глазами? Пожалуй. Ведь даже и его самого ошеломило злодеяние старого нациста, и он уже в который раз (человек до последнего вздоха утверждает себя!) убедился, что правильно поступил, выбрав когда-то милицейскую профессию.

И сейчас он подумал, как тогда, в газике, возвращаясь с Наташей с заставы, что сделал доброе дело, взяв ее с собой.

Наташа между тем так и не ответила на его вопрос: "Что это ты вдруг?" - и он задал ей новый:

- А характер у тебя есть? Ты над этим думала?

Этот вопрос попал в точку. Наташа не могла догадаться, что отец вспомнил сейчас о девушке с трудным характером по имени Таня. Она немного растерялась.

- Юристу нужен твердый характер.