Тени над Заполярьем: Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев

Командование дивизионного района ПВО, исходя из докладов постов ВНОС, решило, что в налете участвовали 42 бомбардировщика, что более чем в два раза превышало их истинное количество. А городское руководство, напуганное происходящим, «засекло» в небе аж 80 самолетов! Было составлено донесение в ЦК ВКП(б) и ГКО. Секретарь обкома партии Г. П. Огородников, набравшись смелости, даже позвонил по телефону лично товарищу Сталину. Однако удивить вождя ему не удалось. Оказывается, Иосиф Виссарионович уже знал о налете... из сводки Главного командования Вермахта, переданной по радио.

Вечером 28 августа восемнадцать Ju-88А из II./KG30 гауптмана Штоффрегена произвели второй налет на Архангельск.

Один из жителей города потом вспоминал: «Воздушные атаки фашистов не застали врасплох жильцов нашего двухэтажного дома по пр. Ленинградский, 11. На чердаке, из полукруглого окна которого мы с моим младшим приятелем Юрой любили смотреть на улицу, было чисто и просторно. На густо посыпанном песком полу стояли ящики с песком и бочки с водой, на стенах висели пожарные щиты с инвентарем. Из чердачного окна нам открывалась такая панорама: вблизи дома сделанное руками жильцов сооружение – бомбоубежище, чуть дальше трамвайный путь и дорога, идущая от ул. Урицкого до трамвайного парка, за ней – пожарная каланча, за каланчой – склады, а там и Северная Двина, наше любимое место купания.

И вот в один из вечеров, когда мы с приятелем любовались из чердачного окна закатом, до нас донесся странный незнакомый дотоле гул. «Это самолеты», – сурово сказал Юра. Через малые чердачные окна мы вылезли на крышу и увидели: со стороны Бакарицы над левым берегом Двины летели самолеты. За ними тянулся шлейф падающих черточек. Оттуда, где они падали, шел дым и поднимался огонь. Самолеты летели медленно, будто серые жуки ползли по небосводу. А вскоре на правом берегу Двины со стороны Кузнечихи заговорили зенитки.

Едва мы успели юркнуть в чердачное окно, как раздался оглушительный треск. Зажигательная бомба, пробив кровлю, плашмя плюхнулась на чердак. Передняя оконечность ее плавилась, разбрасывая крупные искры. Мы с приятелем оцепенели, не зная, что предпринять. Вторая зажигалка, пронзив крышу, зависла на стабилизаторе. Это вывело нас из оцепенения. Юра схватил со щита щипцы с длинными ручками, ухватил зажигалку за середину, и мы бросили ее в бочку с водой, убегая от расплавленных брызг. То же сделали со второй зажигалкой и лопатой песка усмирили огонь, побежавший по чердачным стропилам.

А в это время во дворе уже бушевал пожар. Горели дровяники, поленницы, уже дымилась стена дома. Мы бросились через дорогу в пожарное депо. Дежурный, ни минуты не мешкая, раскатал пожарный рукав с брандспойтом и направил в полыхающий костер сильную водяную струю. Дрова отстоять не удалось, а дом наш был спасен. А рядом полыхали два двухэтажных общежития, склады у мясокомбината...»