Тени ниндзя

К 1995 году Коляныч и я сдали на коричневые пояса. И в жизни все устаканилось. Оба мы устроились на работу в разные охранные агентства. Отношения между Колькой и Наташей стремительно неслись к свадьбе. Правда, я в этом отношении сплоховал. Возможно, сыграл свою роль инцидент со Светкой. Во всяком случае, женщины в моей жизни занимали весьма скромное место. Они появлялись эпизодически, хотя и довольно часто, всякий раз новые. И так же часто исчезали. Наверное, я инстинктивно отталкивал их, стремясь не иметь слабых мест, в которые можно было бы меня ударить. Рекорд по длительности моих отношений с женщиной составлял в ту пору аж три месяца подряд.

Однако ничто не продолжается вечно. И бесконечно убегать от предначертанного невозможно. Я встретил ЕЕ, когда мне уже стукнуло двадцать девять…

Санкт-Петербург. Декабрь 1999 г.

Читать я научился, когда мне исполнилось чуть больше четырех лет. В школу пошел с семи, и к этому моменту мною была перечитана почти половина нашей домашней библиотеки. Отец с матерью были образованными людьми, литературу любили. И почти три тысячи томов разнообразных книг за «много» не считали. Среди этого книжного изобилия попадались совершенно не детские произведения. Однако я их прочитывал от корки до корки, хотя вряд ли понимал и половину написанного.

Знания мои к первому классу были очень разнообразны и бессистемны. Например, будучи в курсе, «цо то есть» полевой шпат (мой отец был геологом), или ядро атома (классная книжка – Детская Энциклопедия), я понятия не имел, почему девочки носят юбки, что такое «два по поведению» и зачем необходимо чтение по слогам (мама была в шоке, когда я первый раз принес из школы двойку по чтению). Зато из книжек я вынес, что честь дамы священна (понятие «честь» мной истолковывалось несколько односторонне), мужчина – непременно рыцарь (вот он, мой папа!), а любовь – это обязательно счастье.

Став постарше, я сделался циничен и категоричен, но, как ни странно, мое детское восприятие любви мужчины и женщины никуда не делось. Просто из него выпали те люди, которые не подходят под определение «настоящий мужчина» или «настоящая женщина». Возможно, именно поэтому все случилось так, а не иначе.

Был Новый год. Тот самый двухтысячный. Царила паника вокруг компьютерной «проблемы 2000». Компании, инспирировавшие ее, наваривали «бабки». Кто-то предсказывал очередной Конец Света. А Школа «Дарума-Рю» отмечала Новый год в широком «узком кругу». Праздновали его заранее двадцать пятого декабря, с размахом, песнями, танцами, викторинами и, конечно, шампанским. Было целое костюмированное представление. На него пригласили музыкантов, игравших кельтскую музыку, и взяли напрокат оружие и доспехи.

Я изображал викинга, в настоящем шлеме с полумаской, в кольчуге и при мече. По сюжету, будучи неким скандинавским ярлом, я прибыл на Русь, дабы посвататься к дочери «Великого Князя». «Князем» был Андрей, величественно восседавший на «престоле» и облаченный в кожаный доспех с бляшками. Анахроничный[33] шлем бургиньот (славянский найти не успели) он держал на коленях вместе с мечом. По правую руку от «Князя» сидела «Великая Княгиня», по левую – предмет моих помыслов, «Княжна».

Окинув «орлиным взором» панораму, я медленно и величаво, как подобает настоящему ярлу, вступил в зал. За мною ввалилась свита, тот самый оркестр. Я шел по кругу, старательно пыжась и надувая щеки. Выли волынки, гремели трещотки. Словом, выход получился отменный. Остановившись перед «Князем», я воздел было руку, чтобы сказать речь. Но тут едва не случился конфуз. Боевой пояс с металлическими бляшками вдруг свалился с меня на пол. Хорошо хоть я придерживал рукоять меча, а то и он полетел бы туда же. Не зная, что делать, я подцепил пояс кончиком ножен и отбросил его прямо к великокняжеским ногам. Все замерли… Положение спас ведущий, крикнув в микрофон:

– Смотрите! Он бросил свой пояс к ногам «Князя»! Наверное, это какой-то скандинавский обычай!

Мысленно чертыхаясь, я начал свой спич, упирая на то, как древен и благороден мой род, как круты мои воины, а я, конечно, самый крутой из них. Смысл речи состоял в том, что «Великому Князю» за счастье должно быть породниться с таким великим воином.

Но «невеста» смотрела надменно, а «Князь» оказался тертым калачом.

– Ну, если ты так велик, – сказал он, поднимаясь с «престола» и оказываясь выше меня на полторы головы, – то тебе в радость будет позвенеть со мною мечами! Коль победишь – твоя «Княжна», а коли нет – не обессудь!