Тени. Похищенные души

– Нет, – завизжала я, пытаясь вырваться, но мое тело будто все состояло из пыли, и я могла рассыпаться в прах при малейшем движении. Я почувствовала, как Тристан дотронулся до моих сердечных плетений. Нет, он прямо-таки вцепился в любовь, которую я испытывала к Бастиану.

Холод окутывал меня все крепче, почти душил. Но мне нужно было защитить свое сердце. Я не позволю Тристану изменить то, что принадлежало только мне. Не позволю ему изменить мои настоящие чувства.

– Нет, – подумала я громче.

В то же мгновенье пробудилась моя сила, и я последовала за своими израненными чувствами к сердцу Тристана. Я видела, как его кораллово-красная ревность вцепилась в мою любовь к Бастиану. Я хотела оттолкнуть его от себя, но остановилась, увидев, как мерцающий пурпур, смешанный с этой алой ревностью, тянется в мою сторону. Тристан любил меня – когда я это осознала, то почти перестала сопротивляться. Я наблюдала, как его черная душевная мука захлестывает пурпурную любовь, в то время как он, находясь в моем сердце, понял, что свет моей любви сияет только для Бастиана. Боль Тристана все темнела и темнела, медленно подступая ко мне, и я невольно отшатнулась. И вот так, пошатываясь, почти в полной темноте, я добралась до врат, которые нас в этот момент связывали. Точнее, я налетела на них спиной. Золотые искры брызнули из меня, и я вздрогнула от неожиданности.

– Нет, – по-прежнему разносилось в тенях эхо моего голоса. Потом, резко развернувшись, я бросилась к свету. Или в глубину. Под моими ногами вдруг разверзлась бездна, и я услышала крики. Словно издалека – и все же совсем близко.

Я все падала и падала… И вот сильно ударилась обо что-то. И тут же – вспышка боли. Будто на всем свете не осталось ничего, кроме боли. Все звенело и грохотало, как при взрыве. Затем я вдруг снова потеряла опору и полетела дальше сквозь дождь. Жесткий, холодный дождь, больно царапающий мою кожу.

* * *

Бастиан зарычал от гнева, когда его брат потащил Эбби в тень.

– Тристан!

Частички пурпурных сердечных плетений Эбби переползали на его кожу, и Бастиан не мог поверить, что Тристан решил так рискнуть. Хотя он сейчас и носил кольцо сердца, но требовалось огромное мастерство, которое оттачивалось не один год, для того, чтобы ходить через тени и поглощать плетения. А ведь с ним в этот момент была еще Эбби! Добром это явно не кончится!

Оуэн, судя по всему, тоже так подумал, потому что тоже метнулся к ближайшей тени, но прежде чем они успели последовать за Тристаном, над их головами блеснуло что-то золотое.

Бастиан весь сжался, когда что-то ударилось о стеклянные ступени этажом выше. Хрип, потом треск. Стеклянная пластина, встроенная в ступеньку точно над его головой, начала трескаться. Он машинально поднял руки, чтобы защититься.

Раздался треск, словно лопнула пузырчатая пленка. Только в сто раз громче. Бастиан растерянно уставился вверх, не понимая, что происходит, когда золотое нечто со стоном переместилось на следующую ступень, по которой тоже тотчас побежали трещины. А потом вся лестница разлетелась на мельчайшие осколки. Золотистые глаза, в которых читались паника и ужас, смотрели прямо на него. В следующую секунду Эбби полетела вниз.

Он замер. Будто окаменел. Только в ужасе протягивал к ней руку и наблюдал, как она падала на него под ливнем из стекла. Подхватить ее он не успел. Новый резкий треск – и ступени задрожали под его ногами, когда Эбби остановилась прямо перед ним. Только хрип, вырвавшийся из ее горла, привел его в чувство, и он сорвался с места. Он видел ее золотистую кожу, усеянную бесчисленными порезами. Заметил ее кровь на стекле еще до того, как по поверхности очередной ступени, на которую она упала, пошли трещины.

– Нет… – выдохнул он, скорее бросился к Эбби и схватил ее за руки. Затем протянул руку к тени от поручня, и когда ступенька, на которой Эбби лежала, начала разлетаться на сверкающие осколки, он, задыхаясь, скользнул в тень вместе с ней и вышел уже внизу в холле.

– Вот же дерьмо! – не своим голосом закричал Оуэн, и Бастиан не знал, что конкретно имел в виду его друг. Стеклянную лестницу, в самом центре которой теперь образовалась дыра, похожая на кратер после метеоритного удара, и с уцелевших ступеней которой все еще дождем сыпались осколки, или Эбби, лежавшую без чувств у него на руках, со множественными порезами от осколков на золотистой коже.

Дрожа, он откинул с ее лица фиолетовые волосы, а затем осторожно убрал осколок на ее щеке.

– Эбби, – прохрипел он, не в силах сдвинуться даже на миллиметр. Ему стало страшно. И он не знал, что делать. Он не решался притянуть ее ближе к себе, опасаясь, что так она переломает себе все кости. К тому же осколки стекла застряли в ее коже. Даже ее волосы все были усыпаны сверкающими осколками. Утреннее солнце, которое светило сквозь большие раздвижные двери, окрашивало все почти в такой же золотистый свет, которым горели плетения Эбби, так что у него возникло ощущение, будто все вокруг сделано из этого драгоценного металла.