Тени Прерии. Чужой среди своих

В нем отразилась вполне знакомая физиономия, вот только волосы, которые и раньше не были избавлены от седины теперь радикально изменили свой цвет — на снежно-белый. И скрыть этого не мог густо лежащий поверх слой грязи.

* * *

А загадку, почему их просто отпустили, Савельев разгадал буквально спустя час. Как только немного улеглись треволнения, и стало возможным чуть-чуть спокойно подумать.

Все дело в том, что война это не только тупое уничтожение противника. Основные бои невидимы и ведутся скорее за души, чем за тела. Лишних десять трупов на фоне уже произошедшего, погоды не делали совершенно, а вот десять человек, вернувшихся назад почти из двух сотен, да еще не просто вырвавшиеся, а отпущенные…

В общем, такой маневр противника нес посыл пожалуй более разрушительный, чем простое поражение.

* * *

В принципе, в своих рассуждениях капитан был не так уж и далеко от истины. Не так далеко от него смешной пузатый человечек в этот момент развернул портативную антенну и через спутник сбросил на один из замаскированных командных пунктов директиву. Это было совсем не боевое распоряжение, а просто команда — разослать на всех абонентов очередной звуковой файл. В рамках ведения идеологической воны и поддержания боевого духа — на Прерии наступала вторая ночь войны, и надо было поддержать решимость колеблющихся.

Отметив получение собственноручно посланного фала, человечек открыл его и вслушался в звучащие в наушника строки песни:

Вечерний свет в горах погас,
в ущелье сыро и темно,
вода во флягах, как вино…
Война не понимает нас.

Пусть оставались мы не раз

в ущельях с ней наедине,
но ни на склонах, ни на дне
война не понимала нас.

На гребни высланы посты,

их поменяют через час.
Война глядит из темноты,
она не понимает нас.

А мы опять не жжем костры,

а мы уже не тушим глаз.
Война не понимает нам,
иначе б вышла из игры.

А мы опять не жжем костры,

Вечерний свет в горах погас,
в ущелье сыро и темно,
вода во флягах, как вино…
Война не понимает нас.

Виктор Верстаков

Человек встряхнулся, сбрасывая наваждение и, свернув антенну, начал анализировать полученную попутно оперативную сводку — у него было еще много работы. Прошел только первый день, и чудовищная машина войны еще бодро катила вперед, перемалывая тела и выжигая души.

___

Ну что ж пора, товарищ капитан…

— Похоже, барышни, пулемета нам не дадут, — хохотнула молодуха «лет за двадцать пять». Вся такая ладненькая, а веснушками, щедро усыпавшими не только простоватое лицо, но и торчащие из закатанных рукавов камуфляжа руки, казалось, можно пускать солнечные зайчики.

Ее первый номер, чернявка, приблизительно того же неопределенного возраста, ограничилась только неопределенным: «угу», и подобралась, потому как из люка схрона выглянула седая голова. Новый персонаж не спеша и с удовольствием оглядел две крепко сбитые фигуры, особое внимание уделив брюнетке и, довольно хмыкнул, кивнув своим мыслям. Несмотря на небольшой рост — своей напарнице та доставала едва до плеча — впечатления малахольной она не производила. Широкие бедра, крепкие икры и руки, да и на плечах явно не вата подложена, не говоря уже о груди… Поймав себя на посторонних мыслях и рефлекторно пригладив усы, мужчина подмигнул и ответил:

— Отчего ж не дать, девоньки? Хорошим людям г-на не жалко! — и хекнув, выметнул из люка на заботливо подстеленный брезент искомый предмет.

— …ц! — совсем не по-женски выразила свое отношение к увиденному веснушчатая.

— Да уж… «печенег-два»… пуда счастья. — Более взвешено отозвалась брюнетка, подхватывая длинное тело за ручку.

— Дед Силевестр, а у тебя там часом «Максим» не завалялся? — не сдержалась от пускания новых зайчиков веснушчатая. — Вместе с тачанкой! Нам такой, еще с брезентовыми лентами, пожалуйста!

— Цыц, Клуша! — махнула на нее свободной рукой первый номер. — У него там и «Гатлинг» вполне «заваляться» мог. На… хрен нам такое счастье, аж о восьми стволах? И ручку крутить замаешься, и патроны эти, на дымном порохе… потом целое состояние на шампунь, чтобы голову вымыть, уйдет!

И захихикав, новообразованный расчет, подхватил боекомплект и рванул подальше, пока им точно не всучили чего-нибудь из запрошенного.

— Деда, а пушки у тебя там нет? Такой чтоб раз бахнул и больше воевать ни с кем уже больше не надо.

— Отчего ж не поискать, внученька? — ответствовал, пригладив усы и подпустив в глаза смешинки мужчина.