Тени Прерии. Чужой среди своих

Более взрослый человек, скорее всего, впал бы в отрешённое состояние, не в силах совладать с навалившимся горем, а десятилетний пацан просто направил ствол (не имея заряженного оружия на расстоянии вытянутой руки, здесь, на стыке степи и гор никто спать не ложился), на появившийся в дверном проеме силуэт. Зарядил по новой и выстрелил еще раз, скорее всего попал, потому что выпрыгнуть в окно ему никто уже не помешал. Не спасая свою жизнь, в этом возрасте смерть не воспринимается как нечто реальное, даже если она рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, просто дульнозарядный пистолет требовал много времени и более надежного укрытия, чем тонкие стены летней времянки.

И то и другое тело выполнило самостоятельно, судя по тому, что придя в себя после краткого периода беспамятства, Федор обнаружил, что довольно глубоко забился в знакомую щель между камнями — место, где до того бывал неоднократно, играя в прятки, индейцев и прочие мальчишеские игры. А пистолет, заряженный последним из двух патронов, что лежали в кармане пижамы, смотрит своим единственным глазом в сторону откуда должна подойти погоня.

Вот только стальной шарик закатанный в свинец так и не нашел свою цель. Возможно у нападающих не было приборов, способных увидеть на земле следы босых ступней, а может неожиданный отпор настолько отрезвил противника, что взрослые и обученные убивать люди решили… не нарываться. Так или иначе, но своего врага вглядывающийся до боли в темноту мальчишка этой ночью так и не дождался.

Враг, как ему и положено, подкрался оттуда, откуда не ждали. Со спины. Пижама грела не слишком, босые ноги на камне не чувствовали холода, адреналин и нервное напряжение не дали телу замерзнуть, но каменные стены щели по капле отнимали тепло. Федор просто не заметил, как от возбуждения перешел к оцепенению, а потом и вовсе впал в забытье.

Ранняя осень — не самое холодное время, тем более на Прерии, поэтому холодный сон не перешел в вечный. Но когда заглянувшее в щель между камнями солнце заставило открыть глаза и мучительно попробовать вернуть подвижность застывшим мышцам, оставалось только скрипеть зубами — по родному подворью, прекрасно видимому с этой позиции, открыто, ничего не боясь, ходили захватчики. И не было никакой возможности заставить их об этом пожалеть — на пятьдесят метров, нужных для уверенного выстрела из «пистоля» при свете дня его никто бы не подпустил.

Свои возможности он понимал хорошо, и недооценивать противника тоже был несклонен. Один единственный имеющийся в наличии выстрел не позволяет рассчитывать на случайность. Оставалось только внимательно смотреть и запоминать. И копить ненависть.

К счастью, долго эта пытка не продолжалась. Довольно скоро захватчики двинулись дальше. Федор еще пару часов потратил на попытку понять, что это не ловушка и его враги действительно ушли. Но даже после этого приближался к ставшему вдруг таким незнакомым и чужим дому очень медленно и осторожно. Боясь что-либо сдвинуть или потревожить.

Осторожность себя оправдала. К хутору подошел другой отряд, и только непонятное предчувствие не дало попасться в ловушку стен. Второй раз он разглядывал из уже почти родного укрытия людей почти в такой же в форме, но в этот раз ненависть соседствовала с удивлением. Впрочем, долго задерживаться новые пришельцы тоже не стали и скоро двинулись вслед за первыми.

А следом за ними, едва одевшись и обувшись, да прихватив немного из еды и самое главное — порох и пули, двинулся и Федор.

* * *

Вот только ненависть оказалась плохим советчиком. Точнее он из-за своего мизерного жизненного опыта просто не учел, что пришельцы могли руководствоваться какими-то своими, непонятными ему резонами, в результате чего попытка срезать путь увела довольно далеко от цели преследования. Наверстать упущение помогла вспыхнувшая в отдалении стрельба и выматывающий рывок, но к самому главному он безнадежно опоздал.

Долго и с разных сторон рассматривал место произошедшего боя — выжженное среди травы пятно с разбросанными на нем телами и вещами, которые победители решили оставить тем, кому уже ничего не было надо. Смотрел издали, так и не решившись приблизиться, благо острое детское зрение позволяло рассмотреть во всех деталях. Мелькнула было мысль поискать себе что-то посерьезнее «пистоля», но она погасла быстрее чем огонек спички в ураган. Мигом припомнилось парочка просмотренных с замиранием сердца фильмов «про спецназ», и неопределенный страх сменился уверенностью, что ушедшие точно оставили среди тел немало сюрпризов для неосторожных. Или он ничего в этой жизни не понимает.

В итоге, так и не рискнув приблизиться даже на расстояние, достаточное, чтобы почувствовать легендарный «запах трупа врага», Федор обогнул место побоища по дуге и двинулся по следам — что там нюхать и к чему лишний раз рисковать, со смертью все счеты заканчиваются. А у живых есть еще немало дел.

И вот он уже несколько часов плелся следом, толком не понимая — что он делает и зачем. Что хочет, а главное — зачем так рискует?