Тени прошлого

Я буду бесконечно терпелива. Я буду тиха и послушна, и все поверят, что мой дух сломлен. В свое время мне позволят бывать в гостиной. Я получше узнаю свою тюрьму. Я буду думать и думать, и когда-нибудь у меня все получится, только мне придется очень постараться. Я выиграю у них. Выиграю...

Я размышляла об этом, пока еще у меня оставались силы и болезнь не захватила меня целиком, не догадываясь, что дело моего освобождения уже перешло из моих рук в руки моих друзей.

* * *

К вечеру я уже была в горячке и несколько дней провела то в полубеспамятстве, то в ночных кошмарах. Дьявол сидел на моей груди и сжимал ее, не давая мне дышать.

Однако несколько раз за это время мое сознание становилось на редкость ясным. Дважды какая-то женщина в сером платье, но не сестра Вебб, кормила меня теплым супом, один раз я пришла в себя, когда доктор Торнтон беседовал с сестрой Вебб, меряя мне температуру. И один раз, когда я очнулась от тяжелого горячечного сна, я с поразительной ясностью поняла, что доктор Торнтон совсем не расстроится, если я умру, однако ему вовсе не хочется пачкать свои руки моей смертью.

В конце концов наступил день, когда горячка отступила, а вместе с ней исчезли и кошмары и минуты удивительных прозрений. Я испытывала страшную слабость и не могла даже пошевелить пальцем, но тем не менее была очень довольна тем, что кризис миновал и я вроде бы выжила. Очень медленно и очень терпеливо я принялась восстанавливать силы тела и ума, готовясь к долгой борьбе, которую я должна была выдержать, чтобы вновь обрести свободу.

Через три дня я уже смогла подняться с кровати и без посторонней помощи дойти до туалета. По дороге обратно, держась за стенку, я посмотрела в маленькое зеркало, прикрепленное к стене над столом, и не узнала себя. Волосы свалялись, на месте глаз черные провалы, вся кожа в красных пятнах, губы в трещинах и распухли.

Я влезла на кровать и легла на спину, тяжело дыша от непосильной нагрузки и уговаривая себя, что мой теперешний вид не имеет никакого значения. Я начала есть, и хотя еды было мало, все-таки ее было достаточно, чтобы я постепенно стала набираться сил, а больше я ничего и не хотела. Единственное, в чем я не испытывала недостатка, так это во времени.

Час назад мне принесли завтрак. Больше ничего и никого не будет до обеда. Как бы я ни выглядела, чувствовала я себя сильнее, чем вчера, и мое ослабевшее тело нуждалось в сне.

«Терпение, Ханна, терпение», – повторила я себе много раз, прежде чем закрыла глаза и погрузилась в сон.

Проснулась я примерно через час от сильного шума, какого еще ни разу не слышала в своей тюрьме с первого дня, как меня сюда поместили. Из коридора до меня доносились крики, вопли, угрозы, потом стукнул ключ в замке. Я приподнялась на локте и со страхом поглядела на дверь.

Она распахнулась. В комнату вихрем ворвался мужчина и застыл на месте, не сводя с меня глаз. Страха как не бывало, и я в первый раз в жизни дала волю слезам, потому что это был Эндрю Дойл. Несколько секунд он в упор разглядывал меня, словно не узнавая, а потом на его лице появилось выражение такой ярости, какой я еще никогда не видела.

– Пожалуйста... Пожалуйста, мистер Дойл, – прошептала я, – не оставляйте меня тут... Это тюрьма...

С его руки свисал тяжелый хлыст. Ни пальто, ни шляпы на нем не было. В коридоре все еще шумели. Я слышала злой голос сестры Вебб, но Эндрю Дойл не обращал на него внимания. Он подошел к кровати, и в глазах у него сверкала ярость, но я поняла, что он сердится не на меня. Опустившись на колени, он подоткнул под меня простыню и одеяло, потом подсунул под меня руки и встал, легко, словно ребенка, подняв меня.

– Ханна, вы в безопасности, – дрожащим голосом проговорил он. – Вы в полной, абсолютной безопасности.

Тут я услыхала яростный вопль и повернула голову. Огромный, какого я еще никогда не видела, мужчина втащил в комнату сестру Вебб. Лицо у него было словно из старого красного дерева, а руки – темно-коричневые и блестящие, как блестящие раковины. Сестра Вебб сама была женщиной не слабого десятка, в чем я имела случай убедиться, но он, словно это не доставляло ему никаких хлопот, держал ее за шею сзади и еле заметно подталкивал вперед, отчего она едва не падала. Сверкнув голубыми глазами, он добродушно проговорил:

– Эта ведьма чуть меня не укусила, сэ-э-эр. – Он посмотрел на меня, и глаза у него потухли. – Господи, это и есть юная леди? Да она, верно, легче перышка?

Сестра Вебб не переставала выкрикивать угрозы.

– Успокой ее, Джейк, – попросил Эндрю Дойл.

– С удовольствием, сэ-э-эр. – Глаза у него опять сверкнули, и он без труда подтащил сестру Вебб к умывальнику, после чего окунул ее головой в таз с водой и придержал несколько секунд. – Не думаю, чтоб Джим не справился снаружи, – задумчиво проговорил он, почесывая заросшую щеку левой рукой. – Очень убедительно говорит старина Джим.