Тени прошлого — тени будущего

Солнце с луной — это еще потери не худшие… И вообще — почти еще не потери. Отдалились мы, конечно, от солнца, но все ж не сильно. А было время, мы могли… Мы в расход чуть не всю солнечную систему пустить собирались… Теперь холод и мрак не дают нам про это забыть… Особенно про то, что к этому, по большей части, причастны мы… Гравитационные поля системы перестроили мы…

А черт с ними — с гравитацией, с темной энергией… Теперь мы эти силы бездумно и без особой нужды точно не тронем… И не только потому, что у нас к ним просто доступ перекрыт… Враг нас даже к термосфере слишком близко не подпускает… По орбите Земли курсируют его базы и тяжелые истребители… Нет, мы и без них эти силы бездумно не тронем — не совершим и не допустим таких ошибок, как холод и мрак… чтоб не допустить таких ошибок, как «белые медведи» и «хранители» Ивартэна… Но сейчас мне нужно больше думать о силах моих… К рассвету солнце опять пробьет истонченный воздух… Будет палить так, что мы еще вспомним ночную стужу… С рассветом мы опять вступим в бой… Но мы еще сможем вернуться в Штрауб… А наш командир… он останется здесь — под этим сломанным небом…

Ничего, сейчас они нам головы сносят, но скоро будем сносить — мы им. Вышибем этим железкам кристаллы, как они нам вышибали мозги. Медведь-лученосец еще склонит голову под рукой человека, прошедшего холод и мрак. Похоже, я впадаю в дрему — эти лозунги обычно мне в голову со сном идут, как образ того офицера, которого проецируют в Штраубе… Он и сейчас стоит перед глазами — этот офицер приходит из тьмы со штормовым ветром, бьющим в лицо и гонящим ледяную пыль… Он поднимает штурмовой излучатель XF501, протягивает руку вперед и бросает к нашим ногам «убитый» вражеский разум — погасшие кристаллы… И за его спиной разгорается утренний свет… По нему сразу видно, что он — победитель, которым повержен враг и которому покорились могучие силы. Только в глазах этого мощного мудрого человека сохранен навечно след военного времени. Лесовский почему-то считает, что он не похож на того, кто вышел из замерзшей темени, — что слишком уж он хорош собой… еще и чистый, будто не с поля боя. Но он — победитель. Не с чего ему быть обугленным, покалеченным, голодным и замерзшим. С победой и нам ничто не помешает стать такими, как он… Как раз поэтому этот офицер встает перед глазами каждый раз, когда я, продрогший, валюсь с ног и готов проглотить скингера целиком и живьем. А я уже готов проглотить скингера живьем — со всеми его лохмами — вот и думаю про того гордого и уверенного офицера, на которого равняюсь. Но нужно согнать этот полусон, отогнать боль и усталость…

— Герф, думаю, здесь будет видно приближение «медведей»…

— Если мы увидим «медведей», это точно будет последнее, что мы увидим, — нечего и смотреть.

— Лучше последним увидеть их полет, чем темный обрушенный их лучами тоннель.

Я с ним не то, что не согласен, но сейчас мне об этом… Натянутые нервы мне скоро порвут и без «медведей», рвущихся на нас с обломков этих звездных небес. Отходить с «оккупированных территорий» будет трудно…

Я оперся на стол, изо всех сил прижав к его холодному покрытию открытые ладони. Стол проверку на прочность выдержал… Холод прошел по моим рукам, и боль сразу утихла… Но не от этой заморозки… Что-то иное притупило боль… Адреналин — он опять зажал мое сердце тисками готовности… Что-то здесь не то… и этот дракон у дверей, и… Есть что-то еще — что-то ненормальное, невидимое… Я проверил показатели полей на браслете — и отдернул руки…

— Влад, отойди…

— С чего вдруг?

— Этот стол… От него излучение какое-то исходит мощное.

— Ну не в воздухе же он висит.

— Нет, другое излучение. Положи руку и держи — оно станет сильнее. Сними перчатки…

Лесовский с большим трудом закрыл почти не тронутые медспутником ожоги, но теперь со сжатыми зубами все же стянул перчатку… и положил руку на стол…

— Точно — есть что-то…

— Только мы не знаем — что именно…

Влад вскочил, как ошпаренный… Города «золотых драконов» опасны и без врага. Хуже всего, что никогда не знаешь, что в их городах опасно. Мы отошли к стене, притушив фонари…

Застывший на лице сержанта металл отливает посмертной маской… Его рука упала в пустоту — в эти невидимые лучи…

— Что, Герф, проверим?..

— Нет.

— Проверим. Излучение, как от замков… только сильней.

— Думаешь, это короб?

— Если нет, то и запирать нечего.

— Сканер определяет плиту как монолит.

— Это сжатое пространство…

— Нет, его бы мы сразу заметили — поле было бы очень мощным…

— Оно перекрыто другим полем… От этой плиты излучение идет сильней, чем должно бы было…

— Технологии полусмертных… Их уже с древности глухой не применяет никто — и не без причины.

— Эти технологии не древней, чем Небесный город — выходит, не древней, чем бессмертные «драконы». Эти технологии просто — стары.

— И опасны.

— Не опасней других.

— Влад… Материю прессуют под нуль — до первичной энергии. И чтобы вернуть ей прежнее состояние, нужно устроить чуть не вселенский взрыв.

— С ограниченной мощностью.

— Чтобы этот процесс был под контролем, программы нужны точные до крайности.