Тени прошлого. Воспоминания

Первоначальные его основатели избрали себе каждый определенные высшие учебные заведения и начали действовать каждый в своем районе между студенчеством. Они знакомились с товарищами, их кружками и особенно старались основывать кружки самообразования. Это были кружки молодежи обоих полов, собиравшиеся для совместного чтения по определенной программе. Программы вырабатывались более выдающимися членами кружков или составлялись разными уважаемыми молодежью лицами из литературы и либерального ученого мира. Списки книг, разумеется, подбирались тенденциозно; книги были в отношении философском сплошь материалистические, в отношении политическом — революционные и социалистические. По прочтении книг о них составлялись рефераты и велись рассуждения. Это называлось систематическим чтением. Оно было действительно систематично, но выводы были, понятно, вполне предрешены, ибо списки книг брали только односторонние посылки, из которых нельзя было сделать никакого другого вывода.

Между прочим, существовала программа чтения, составленная П. Л. Лавровым, тогдашним великим пророком молодежи.

Составляя кружки самообразования и в них участвуя, руководители кружка Чайковского старались выбирать наиболее выдающихся людей, которых затем соединили в один кружок. Выбирали людей не только умных, но также возможно более проникнутых передовыми идеями, а также нравственных. О нравственности в кружке заботились очень много, как никогда и ни в одном другом кружке. Для образчика укажу три факта.

Один из самых выдающихся членов кружка Дмитрий Клеменс был всем хорош, и действительно это был в высшей степени хороший человек. Но он любил выпить, и это считалось большим пятном. Б интимных кружковых разговорах слышалось: «Какая жалость, такой человек и пьет». Нужно заметить, что Клеменс отнюдь не

был каким-нибудь пьяницей, а просто знал вкус в вине и иногда в доброй компании любил кутнуть.

Другой, тоже всеми любимый К., был исключен из кружка потому, что, находясь в связи с одной ведьмой (к кружку не принадлежавшей), влюбился в хорошенькую барышню Коврейн (тоже нс принадлежавшую к кружку) и начал за ней ухаживать, впрочем, еще пока платонически. Это было сочтено настолько компрометирующим обстоятельством, что К. решено было исключить, и лишь по снисхождению к нему это было облечено в форму его эмигрирования. К., очень нужный кружку в России, должен был эмигрировать, удалиться за границу.

Лермонтов считался одним из столпов кружка и едва ли не был самым умным изо всех чайковцев. Однажды случилось, что кружок издал книжку, слишком уж неблагонамеренную, которая была запрещена (не помню какая). Чтобы не подводить издателя, кружок должен был выставить одного из своих, который должен был объявить себя издателем, за что предвиделась ссылка. Выбор пал на Лермонтова. Лермонтов, однако, вовсе не желал попадать в ссылку и отказался. Тогда ответственность взял на себя Натансон — и был сослан административно. Лермонтова же исключили не за неповиновение кружку (дисциплины кружок не признавал), а за «сбережение своей шкуры», то есть за безнравственность.

Собравши известное количество так подобранных человек, руководители в 1871-м, кажется, году поместили их всех летом на даче (чтобы сблизить их лично, дружественным чувством). Это вполне удалось, и с тех пор кружок возник.

Он состоял из Чайковского, Сердюкова, Н. Лермонтова, сестер Корниловых³³, Купреянова³⁴, Купреяновой³⁵, Софьи Перовской, Синегуба³⁶, Львова³⁷, Клеменса³⁸, Чарушина³⁹, Кувшинской⁴⁰, Обо-довской⁴¹, Леонида Попова⁴², Сергея Кравчинского⁴³.

Впоследствии присоединились (до 1873 года) Леонид Шишко⁴⁴, Тихомиров, Батюшкова⁴⁵, Наталья Армфельд⁴⁶, Крапоткин⁴⁷. Еще раньше: Клячко⁴⁸, Цакни⁴⁹, Волховский⁵⁰.

Деятельность кружка представляла такие фазисы:

1) распространение книг и пропаганда среди молодежи,

2) пропаганда среди рабочих,

3) слияние с общим революционным движением, когда кружок в старом смысле уничтожается, расплывается в «партию».

IX

Возвращаюсь назад.

Я вышел из своей одинокой замкнутости, ставши членом студенческой кухмистерской.

В ней не было ни на грош ничего политического, но это было «студенческое учреждение», нечто такое, где студенты сходились, где, стало быть, их можно было видеть, нечто, наконец, запрещенное, приучавшее, стало быть, студентов к нарушению правил. Поэтому это учреждение было поощряемо и, вероятно, даже создано разными остатками прежнего времени, «хранителями священного огня» — Брунсами, Шервинскими⁵¹, Рагозиными, ныне благонамеренными деятелями науки и видными членами общества; с другой стороны, московскими членами кружка чайковцев Клячко и Цакни.

В этой кухмистерской я познакомился со всем «цветом передового студенчества[27].

X

В 1872 году я проживал в Долгоруковском переулке, в меблированных комнатах около Тверской. Комната маленькая, огромной высоты, узкая, нельзя повернуться.