Тени прошлого. Воспоминания

Очень близко к дороге подходила гора, которая несколько верст назад показалась бы гладким холмом, но здесь имела вид высокой и очень крутой. Вся она была заросшей густым кустарником, а на вершине ее возвышалась башня замка. Конечно, это не башня Тамары, но зато к ней, вероятно, можно забраться и осмотреть се. Я двинулся в сторону и через какие-нибудь полверсты стал подниматься на гору. Она оказалась очень крута для подъема, и, сверх того, на некоторой высоте ветер начал рвать так сильно, что трудно было устоять на ногах. Осмотревшись, я решил обойти гору на ее подветренную сторону, надеясь, что она сама защитит меня от напора ветра. Так и оказалось. Скоро я добрался до вершины и увидел себя на небольшом гладком пространстве, которое когда-то занимал этот замок хищного феодала старых времен. Войти было очень легко, потому что стена, его окружавшая, была полуразвалена, со множеством брешей. Посредине же возвышалась превосходно сохранившаяся башня. Весь двор замка был завален камнями, зарос травой, бурьяном и кое-где кустами. Множество ящериц бегало по камням, попались по дороге две-три змеи. Но ни одного сохранившегося здания не было в стенах, кроме башни. Она была довольно широкая, круглая, желто-коричневого цвета и казалась необычайно прочной. Нигде не виднелось ни щелочки, ни трещины. Камень как будто слился в одно целое и снаружи блестел словно эмалированный. Все это было интересно, но напрасно ходил я вокруг башни, ища входа. Пришлось убедиться, что никаких дверей нет и никогда не было. Очевидно, обитатели влезали в башню через окна, по веревке или по лестнице. А окна начинались на большой высоте. Внизу их совсем не было.

Эта экспедиция заняла много времени и очень изморила меня, а я и без того был сильно уставшим. Ноги, натертые карабканьем на гору, тоже стали болеть. Я в этот день совсем мало отдыхал, а день начинал склоняться к вечеру. Надо было подумать и о том, где бы поесть, да где и заночевать. Настроение мое начало портиться. Первоначально я думал остановиться в Сионе, и он скоро показался вдали. Это очень красивый аул, с высокими домами, с высоким куполом своей исторической церкви, и я прямо направился к нему. Но меня остановило маленькое происшествие. В четверти версты впереди меня ехал какой-то казак, и вдруг я вижу, что на него бросается из Сиона чудовищная собака, вроде какого-то тибетского дога. Не собака, а какой-то зверь, который справится с двумя волками. С яростью атаковал этот дог казака, которому пришлось отбиваться от него шашхой. Потом казак ускакал, а собака возвратилась в аул. Я был совсем смущен. Что же я стану делать, если она меня атакует? Народа нигде не виднелось ни души. Подумав, я решил идти мимо Сиона, рассчитывая, что авось доберусь к ночи до Коби.

Но идти с каждым шагом становилось труднее, ноги были совсем подбиты, усталость сгибала спину. Я не шел, а плелся, солнце уже спускалось к закату гораздо быстрее. Мне становилось ясно, что не дойти мне к ночи до Коби, хотя и виднелся он вдалеке… Холод же превращался почти в мороз. Что делать? Но Бог не без милости, казак не без счастья…

Около шоссе показался домик-избушка. Это была сторожка какого-то шоссейного надзирателя, который тут же сидел на скамеечке. Я попросился присесть. Он встретил меня радушно. Разговорились. Я рассказал о своем путешествии и о том, как утомился и разбил ноги. Спрашиваю:

— Можно ли дойти до ночи до Коби?

— Нет, не дойдете.

А долина точно была вся в тени, и последние лучи солнца еле выглядывали из-за гор. Я говорю, что ведь надо ночевать.

— Да что вам идти? Ночуйте у меня, места хватит.

Я с радостью поблагодарил, а он оказался еще довольнее меня:

— Ну вот и прекрасно. Я сейчас самовар поставлю…

Он захлопотался, ввел меня в сторожку, а сам побежал хозяйничать. Возвратился он с охапкой деревянных лопат.

— Вот мы чем затопим. Казенными лопатами.

— А разве их не ревизуют?

— В расход выведем. У нас тут на щебне ломают массу лопат. А топить ведь нечем. Тут и полена дров не достанешь. Места каменные, голые, деревьев нет.

Он живо затопил печь вроде татарского камина. Приятная теплота разливалась по сырой и холодной сторожке. А я еще вчера под Редантом не знал, куда спрятаться от тропического зноя! Вот что значат горы. Мой хозяин набрал из камина горячего уголья, и живо закипел самовар. Все время мы между делом болтали. Он жаловался на проклятую службу в дикой пустыне, где ничего не достанешь и где, кроме полудиких осетин, но нескольку недель не увидишь человеческого лица. Мой неожиданный ночлег доставил ему величайшую радость. Он напоил меня чаем, накормил яичницей и даже решил доставить мне, как туристу, особое развлечение:

— Я вам покажу осетин.