Тени прошлого. Воспоминания

В Нижнем ни я, ни жена до тех пор не бывали, и город поразил нас своей бойкой промышленностью и типично русской наружностью. Здесь нам пришлось сделать остановку. Дело происходило в трескучую зимнюю пору, в феврале месяце 1882 года. От Нижнего до Казани тогда не было железной дороги, и весь путь предстояло сделать на лошадях. К такому путешествию требовалось подготовиться очень внимательно. В наших городских шубах нельзя было ехать по таким морозам. Нужно было купить под них полушубки, нужны были валенки, рукавицы, войлоки. Да и для прочего своего обихода требовалось приобрести немало разных вещей, которых мы нс могли захватить при спешном бегстве из Москвы. Приходилось, стало быть, немало походить по лавкам и базарам. Но мы могли заниматься этим совершенно покойно. Если бы мое бегство из Москвы было замечено шпионами, то нет сомнения, что нас арестовали бы на железной дороге, и раз этого не случилось, это было очевидным доказательством, что мне удалось ускользнуть незаметно.

Итак, мы были в самом веселом и беззаботном настроении. Невозможно передать не испытавшему этого всю отраду, которая охватила нас при мысли, что и революция, и все наши радикальные кружки, и слежка, и шпионы, и всякая конспирация — все осталось позади. Ни о чем подобном не требовалось думать. Мы были свободные, мирные обыватели и занимались своими делами, как прочие обыкновенные люди. Покой и счастье охватывали душу. Что ждет в будущем, сколько времени может длиться наше блаженное существование — мысль об этом мы гнали прочь и наслаждались настоящим моментом, пока он был наш.

Остановились мы, конечно, я гостинице и с утра до вечера ходили по городу, занимаясь своим снаряжением. Все нас занимало и привлекало. Помню, с каким веселым смехом мы показывали друг другу огромную вывеску, плакат в несколько аршин длиной, огромными буквами: «Рядись — берегись, давши слово — держись* — целая философия нижегородской торговли.

Я нашел время побывать в библиотеке и составить себе маленькую библиографию сочинений, относящихся к поволжским инородцам. Дома набросал программу своих будущих исследований. Так были положены начатки моей этнографической учености.

Относительно поездки у нас возник важный вопрос: ехать ли нам казенной почтой или на вольной? О существовании последней мы узнали на базаре и даже повидались с мужиком, который был агентом этой крестьянской почты. Она помещалась тут же, в одном углу базара. Десятка полтора саней стояли готовые в ожидании седоков. Учреждение оказалось очень любопытным. По всему тракту от Нижнего до Казани мужики разных деревень организовали ямщичью артель. Ехавший из Нижнего уплачивал их представителю всю стоимость пути и нагружался на выбранные сани. Затем ямщик вез его до условленной между крестьянами деревни и сдавал тут седока следующему ямщику, и так они передавали седока с рук на руки до самой Казани. Вольная почта брала дешевле казенной, и мы видели на базаре несколько нанимателей этих троек. Они нас уверяли, что мужики везут очень аккуратно и не допускают никакого злоупотребления, несмотря на то что деньги за весь путь уплачиваются вперед. Вот как народ умел самостоятельно организовать пути сообщения до появления железных дорог. Мы сначала колебались. Было очень соблазнительно испробовать крестьянскую почту. Но в конце концов мы решили не делать опытов в такие морозы, а ехать с обычной, известной уже, нам казенной почтой.

И вот наши сборы были завершены, и мы распростились с Нижним Новгородом. Обыкновенно путешественники проезжали тогда до Казани в полтора суток. Но нам некуда было торопиться, не хотелось утомляться и было даже интересно немножко рассмотреть проезжаемые города. Таким образом, мы три раза ночевали в пути и добрались до Казани только через трое суток. Не жалели мы об этом. Трудно и сурово зимнее путешествие на лошадях, но оно оставило в нас неизгладимые впечатления, о которых не даст понятия поездка по железной дороге. В вагоне, промчавшись тысячу верст, едва замечаешь разницу в местностях, промелькнувших перед глазами. На лошадях — все видишь, все запоминаешь. А зимний путь от Нижнего до Казани был особенно своеобразен, потому что большую часть его приходилось ехать по льду, по Волге.