Он поднялся со своего трона и дождался когда все старейшины последуют за ним, затем высоко поднял над головой свой посох и... запел. Если бы я не видел все собственными глазами - ни за что не поверил бы, что дивные звуки, коснувшиеся моего слуха, издает старческая гортань. Песнь была тоскливой и печальной. В ней чувствовалась боль и скорбь, ненависть окружающих и непонимание самых близких людей. Казалось, в заунывную мелодию вплелось все плохое, что происходило с Братством с самого дня его зарождения. Остальные старейшины тоже начали подпевать, но голос Хранителя сердца возвышался над ними, возвышался над лесом и, казалось, возвышался надо всем миром. Все мое существо сжалось от этих протяжных звуков, словно, все теплое и светлое вынули из обнаженного сердца, а внутрь вложили ледяной холод отчаяния и безысходности. Хотелось завыть, подобно волку в лунную ночь, влиться ручейком своей боли в спокойные воды широкой реки страдания, закричать о том, что довелось пережить, поведать свою горестную историю, надеясь, что она будет услышана...
Неожиданно, ритм и мелодия многоголосья изменились, стали более настойчивыми, даже агрессивными. Теперь в них звучали совершенно другие эмоции: скорбь уступила место возмездию, печаль - мести, прощение - жестокости. Я не за что не смог бы объяснить как понимаю все это. Я просто чувствовал то, что стоящие вокруг алтаря старцы вкладывают в свою грустную песню.
Я так засмотрелся на разворачивающееся передо мной действо, что не сразу заметил, как над тронами старейшин поднимаются черно-серые водовороты силы. Я стоял не в силах оторвать взгляд от этого зрелища, пугающего и чарующего одновременно.
Вдруг, какой-то новый голос привлек его внимание. Даже не голос, а его отзвуки, долетавшие с далеких окраин моего метущегося сознания. В нем было что-то до боли знакомое, уже слышанное мной раньше. Точно! Маг, тихо стоявший в сторонке все это время, посланник Гильдии, о котором я уже благополучно забыл! Мне уже доводилось слышать его мысли и чувства раньше, но теперь они звучали намного громче и отчетливее, будто их хозяин больше не видел смысла скрывать их от окружающих: "Получилось! Мне удалось сделать это!". Я ощущал алые всполохи радости и торжества в его тоне. Но вот в чем проблема - душу чародея согревали отнюдь не мысли о том, что Братство сможет одержать убедительную победу над злом.
"Какая мощь! Какая сила! Просто невероятно!", - маг ликовал, его чувства и эмоции били через край. Неужели все остальные, могучие старейшины лесного братства, этого не замечают? "Высшим магам Гильдии ни за что этого не понять! Они скованы архаичными убеждениями и не видят главного - только сила, настоящая, всеобъемлющая сила, способна дать настоящую свободу! Кому из этих ученых мужей, тратящих свои жизни на копание в бесполезных книжках, по силам пробраться в целое логово друидов и не дать им проникнуть в свои истинные помыслы?! А я сумел обвести вокруг пальца этих жалких старикашек! Все идет точно по плану! Госпожа будет очень мной довольна!"
Бесконечно долгая секунда потребовалась мне, чтобы понять ужасный смысл происходящего: "Госпожа", "истинные помыслы", "обвел вокруг пальца", а потом я кинулся через всю поляну к тому месту, где все больше возвышал свой голос старейшина Виланиан, и закричал что есть мочи:
- Измена! Остановите ритуал! Вас предали! Этого человека прислали не маги Гильдии, а демоны Преисподней!...
Надо ли говорить что никто не услышал моего голоса... Сторонний наблюдатель, мне оставалось только смотреть на то, как подлый изменник, перешедший на стороны извечных врагов Таргана довершает свое черное дело.
Черные вихри над тронами старейшин набрали полную силу и сейчас их высота почти достигала человеческого роста. Песнь боли, а именно так мне почему-то хотелось назвать проводимый друидами ритуал, оборвалась так же неожиданно, как и началась. Хранитель сердца устало опустил руки и обвел взглядом присутствующих:
- Вы знаете, что надо делать дальше, братья! - тихо произнес он. - Надо довести ритуал до конца!
Словно, в подтверждение своих слов он вернулся к своему трону и, выудив из складок мантии длинный кривой кинжал, до крови рассек им свою ладонь, воздел ее над извивающимся в нетерпении вихрем и... выронил в центр его алчной воронки несколько драгоценных капель своей ярко красной жизни. Вихрь довольно вскипел, получив, наконец, долгожданную пищу, по его черному, как смерть, пузу забегали хищные разряды молний.
Не в силах больше смотреть на это я отвернулся. Когда Осколок говорил. Что мне придется пройти весь путь от начала до конца, я и представить себе не мог, что это будет так сложно.