Тени Радовара

Она закрывает глаза. Черные птицы, кажется, прочно обосновались у нее в голове, но она уже с ними не борется. Пора, думает она. Поехали.

– Да что с тобой такое всю неделю?

Йона сразу же открывает глаза. На нее внимательно смотрит Андор. Он всё это время ходил за ней, как собачка, и приставал с вопросами: «Йона, почему ты такая странная? Йона, ты как будто не здесь. Йона, о чём ты думаешь?» Эти вопросы сводят ее с ума.

– Тебя это не касается, – огрызается она. – Занимайся своими делами.

Андор сжимается в комок.

– Но я ведь твой не-друг.

– Вот именно, не-друг. Я тебя сразу предупреждала, что я гуляю сама по себе.

– Ты же не наделаешь глупостей, правда?

Ее голос звучит уже не так жестко:

– Нет. Не волнуйся. Мне просто надо кое-что исправить.

Андор смотрит на нее с сомнением, но потом приглаживает чубчик и встает рядом с ней на проверку.

В три часа все обитатели А-2 стоят наготове, каждый у своей кровати. Проходит пятнадцать минут, а они так и стоят. Время от времени раздается покашливание или кто-нибудь переминается с ноги на ногу, но все молчат. Только в половине четвертого распахивается дверь. В палату заходят мэр Хаверс вместе с Минди. На фоне вожатой, похожей на раскаленную радиоактивную планету, излучающую радость, мэр кажется ничем не примечательной женщиной. Йона и забыла, какого она маленького роста. У нее короткие седые волосы, а одета она в наглухо застегнутый костюм. Сложно представить, что Килиан – ее сын.

Генриетта Хаверс медленно проходит вдоль выстроенных рядами детей, пожимает им руки и позирует для фотографий. Спрашивает, как им живется в доме-минус («хорошо»), стараются ли они побыстрее вернуться к родителям («да») и хорошо ли их кормят («отлично»). Мэр медленно приближается к последнему ряду кроватей, где стоят Йона с Андором. Осколок впивается Йоне в руку. Она осторожно стряхивает его из рукава в ладонь. Чувствует, что Андор за ней следит, но не смотрит на него. Она не сводит глаз с Хаверс, которая с каждым шагом всё приближается.

Перед последним рядом кроватей процессия останавливается. Один из сопровождающих, мужчина в черном костюме, показывает на свои часы. Но Хаверс трясет головой. Она осматривает зал, как будто кого-то ищет.

– Кого из вас зовут Йона Бергер? – вдруг громко говорит она. Йона так пугается, что осколок выпадает у нее из руки и разбивается на плиточном полу. Все поворачиваются к ней и начинают показывать пальцем: «Вон она!»

Йона замирает, как кролик в свете фар. Не в силах пошевелиться, она смотрит, как мэр подходит к ней широкими шагами. Уголком глаза видит, как Андор пытается ногой замести осколки под кровать. Поздно. Мэр скользит взглядом по полу. А потом смотрит ей прямо в глаза. За толстыми стеклами очков будто вспыхивают два синих огня. Да. Это мама Килиана. Йона чуть не падает в обморок.

Кажется, молчание длится целую вечность. Йона видит, в каком изумлении пребывает Минди, как настойчиво телохранители смотрят на Хаверс. Один человек из делегации кидает на Йону холодный взгляд и берет мэра под руку.

«Извините! – хочет крикнуть Йона. – Я не хотела! Я не такая! Это всё черные птицы!» Но вовремя останавливается. Еще подумают, что она сошла с ума. Посадят в изолятор. И что значит «я не такая»? Кто другой, как не Йона, решил доделать то, что не удалось Минке? Один месяц в Мин-III, и ее уже не узнать. Себя она теперь ненавидит больше, чем стоящую перед ней женщину, которая вот-вот скажет главным по зданию, что у Йоны под кроватью осколок. Куда ее тогда отправят? Есть ли в городе место хуже, чем нижний этаж дома-минус? Мин-VII? Или что-нибудь еще похлеще?

Она зажмуривается и ждет. Впервые за долгое время перед глазами не хлопают крыльями черные птицы.

– Это ты? – спрашивает мэр. – Ты Йона Бергер? – В ее голосе нет злости.

Йона открывает глаза. И кивает: говорить невозможно.

Мэр протягивает ей руку.

– Я очень тебе благодарна. Во время открытия Восхода ты спасла мне жизнь. – Хаверс пожимает руку, в которой еще совсем недавно лежал восьмисантиметровый осколок. – Мне жаль, что ты оказалась в доме-минус, но, к сожалению, не я распоряжаюсь начислением баллов. Я уверена, что ты в ближайшее время сможешь вернуться к родным. Слава богу, у вас тут прекрасные условия, – говорит Хаверс, останавливая взгляд на ошеломленном лице Минди.

Из внутреннего кармана пиджака мэр достает конверт.

– Это тебе. Еще раз спасибо!

Она кивает и разворачивается. И вся процессия тут же уходит.

Андор толкает ее в бок.

– Что? Ты спасла ей жизнь? Почему же ты тогда здесь? И зачем… Ладно, не важно.

И он заметает последние осколки фаянса под кровать.

Йона не отвечает. Не обращая внимания на любопытные взгляды и выкрики, она опускается на постель. Когда руки перестают трястись, она открывает конверт. В нем лежит открытка. На ней изображена оранжевая бабочка с черными полосками на крыльях. С обратной стороны большими наклонными буквами написано:

С ОГРОМНОЙ БЛАГОДАРНОСТЬЮ

ЗА ТВОЙ БЛАГОРОДНЫЙ ПОСТУПОК.

ГЕНРИЕТТА ХАВЕРС, МЭР РАДОВАРА