Тени Севера

Кира живо представила, как Ольга со смехом рассказывает кому-нибудь из Высших про маленькую чумазую Драгану, и тоскливо подумала: «Да идут они все лесом, пусть рассказывает что хочет и кому хочет». Тут она заметила, что Станислав посмотрел на неё с сочувствием, и решила, что сейчас неподходящее время, чтобы жалеть себя, и надо бы собраться.

— Надеюсь, сиятельная Драгана простит мне это вольное сравнение, — пожала она плечами.

— Она не узнает, — улыбнулась ей Ольга. — Обещаю никому не рассказывать, хоть это, право, будет нелегко. Ивлич ведь может и не простить, так что лучше не будем рисковать. Это я человек прямой и простой, а с ней лучше не шутить. Это, кстати, совет.

«Ну да, ты без лишних слов прямо и просто отрываешь голову», — подумала Кира и сказала другое:

— Благодарю вас, сиятельная. Вероятно, мои слова и в самом деле можно было бы истолковать нежелательным образом.

Ольга кивнула в ответ, а Кира подумала с невольным восхищением: «Нет, ну до чего же ловко она меня на крючок насадила, стоило лишь сделать крохотную ошибку. Надо самой этому учиться, иначе с такими, как она, лучше не связываться». Кира мысленно отругала себя и решила с этого момента удвоить осторожность. Крючок, конечно, небольшой, но именно из таких небольших зацепок и вырастает зависимость.

Ольга вдруг остановилась как вкопанная и, глядя на огромную гору битого кирпича, пробормотала: «Как интересно…». Кира с недоумением посмотрела на Станислава, и тот, наклонившись к ней, прошептал ей на ухо: «Завалили спуск, он под этой кучей». Ольга, к счастью, их короткого общения не заметила, будучи полностью поглощена разглядыванием кирпичной кучи.

— Я надеюсь, Кира, вы не разрешаете своим людям долго находиться рядом с этим? — наконец спросила она.

— Эээ, простите, сиятельная? — не нашлась что ответить Кира.

— Я чувствую тех, кто внизу, прямо под этой грудой кирпича, — снисходительно улыбнулась Ольга. — Если вы хотели сохранить это в тайне, вам нужно было приглашать Стефу, а не меня. У нас с сестрой немного разная сила — она может входить в сон камня, а я разговариваю с душой камня. Она может кое-что, чего не могу я, но здесь она ничего бы не почувствовала.

— Я в этом ничего не понимаю, — в замешательстве сказала Кира.

— Потому и ошиблись, — согласно кивнула Ольга.

Ну конечно, это же Кира тыкала пальцем, кому из них идти, вот и ошиблась. Скорее всего, они между собой решили, что пойдёт Ольга, чтобы посмотреть, что же в своё время не разглядела Стефа.

— Простите, сиятельная, но я должна вас проинформировать, что то, о чём вы говорите, является государственной тайной.

— Тайна, тоже мне, — пренебрежительно махнула рукой Ольга. — Я слышала уже много разговоров, что вы нашли в подземельях что-то неприятное. Но разумеется, я понимаю разницу между пустым слухом и точным подтверждением. У меня нет желания ссориться ни с вами, ни с князем. Я буду молчать.

— Благодарю вас, сиятельная, — с облегчением сказала Кира и с любопытством спросила: — А разве у камня есть душа?

— У всего на свете есть душа, — рассеянно ответила Ольга, пристально разглядывая кирпичную кучу. — Хотя что можно назвать душой? На этот счёт имеются разные мнения. Мне даже рассказывали, что христиане на каком-то своём соборе решали, есть ли душа у женщины. Хотя может, и соврали — кто его знает, что они там на самом деле решали[3].

Она немного походила вокруг кучи, внимательно её рассматривая и что-то про себя бормоча. Наконец, она остановилась и посмотрела на Киру.

— Поразительные твари, — покрутила головой Ольга, то ли в восхищении, то ли в осуждении. — Представляете, они даже умудряются высасывать жизнь из камня. Совершенно ничтожные капельки, но всё же рядом с ними камень немного другой. Настоятельно советую вам не подпускать никого близко к этой куче. Ну ладно, всё это безумно интересно, но вернёмся к нашим делам. Где там ваши проходы? Ведите.

Глава 9

Я проснулся как от толчка. Что-то изменилось, и я не сразу понял, что именно — пришлось некоторое время прислушиваться к окружению, прежде чем до меня дошло, что исчезла вибрация от двигателя. Вибрация несильная и почти незаметная, но за эти дни она стала настолько привычным элементом окружения, что её отсутствие выглядело странно и тревожно.

Тишина, однако, длилась недолго. Дирижабль дёрнулся, слегка накренился, и тут же завыли баллонные насосы, выравнивая дифферент. Здесь уже даже такой ненастоящий воздушник, как я, легко смог бы догадаться, что мы бросили якорь, и сейчас лебёдкой аккуратно подтягиваемся ближе к земле. По иллюминатору стекали струи дождя, и я посочувствовал причальной команде, которой сейчас предстояло спуститься на землю, и в утренних сумерках под проливным дождём крепить дирижабль растяжками.