Тени сгущаются

— Ты права, Гроза, — обратила она свои тёмные глаза на охотницу. — Мы должны исполнить Великую Песнь, прямо сейчас. Нам велит это сделать Собака-Луна. Пора Кувыркушке, Пушинке, Грызушке и Крошке приобщиться к собачьему ритуалу и пропеть эту песнь вместе с нами. — Наклонившись, Альфа потёрлась носом о макушку Пушинки. — Спать ляжете попозже, малыши! А сейчас вам предстоит узнать, что значит «быть одной Стаей»!

Четыре щенка завизжали от удовольствия. «Похоже, их обрадовала не столько предстоящая церемония, сколько возможность подольше пободрствовать, — с нежностью подумала Гроза. — Но вскоре они поймут, что такое Великая Песнь. И прочувствуют собственными шкурками, что значит — быть членом сильной, сплочённой, любящей и заботливой Стаи». Сердце Грозы вновь согрела надежда.

А затем она пересеклась взглядом со Счастливчиком и увидела в его глазах грусть. Должно быть, он думал о своей сестре. О том, что на этот раз ни Белла, ни её избранник не смогут спеть хором со всеми собаками. А ведь в жилах щенков текла и кровь Беллы…

«Жаль, что она пропустит их первую настоящую Песнь! — опечалилась Гроза. — В такие моменты любой собаке будет не хватать родных. Я помню Вертушку во время наших песнопений… Бедный Вертушка, он так и не успел стать взрослым… А Ворчун, названный потом Клыком… Несмотря на всё, что между нами было, я скучаю по нему так же сильно… И я прекрасно понимаю, что сейчас чувствует Бета».

Тем не менее, пока четыре щенка носились в воодушевлении по поляне, Гроза заметила, что хвост Счастливчика завилял, а его челюсти раскрылись в восхищении. Печаль Беты уравновесило счастье. «И мою тоже, — осознала Гроза, когда её собственный хвост задёргался от наслаждения при виде непоседливых малышей. — Они ещё сами не понимают, что своим участием в ритуальном песнопении принесут Стае надежду на лучшее будущее! А это тоже — вклад в её жизнь».

Собаки с энтузиазмом начали выстраиваться в круг для исполнения Великой Песни. Щенки всё ещё продолжали резвиться, то и дело врезаясь друг в друга, и Альфа, напустив на себя притворно строгий вид, рассадила их по местам.

— Успокойтесь, малыши! И не шумите! Это очень торжественная церемония. Вы должны относиться к ритуалу Великой Песни с большим почтением.

Один за другим щенята затихли и присмирели. Их возбуждение выдавали только подрагивавшие кончики хвостиков. Малыши послушно кивнули своей Маме-Собаке, и она с любовью облизала каждого щенка, а потом подняла голову к Собаке-Луне и испустила первый мелодичный вой.

Остальные собаки стали поочерёдно присоединяться к ней, подстраиваясь под голос Альфы. Гроза тоже откинула голову назад, устремила свой взор на Собаку-Луну и завыла. Но что-то вдруг встревожило её. Гроза скосила глаза в сторону. Ветерок стояла вместе со всеми в кругу, но не выла! Конечно, такое бывало и раньше. Некоторые собаки из бывшей стаи Хромого всегда хранили молчание во время ритуальных песнопений — из боязни привлечь внимание Собаки-Страха. Но разве они до сих пор не избавились от своих суеверий?

Сам Хромой то ли не заметил молчания Ветерок, то ли сделал вид, что ничего не случилось. Он просто продолжил блаженно выть. Гроза закрыла глаза и завыла ещё громче и сильней. «Пусть Ветерок молчит, если хочет. Я не буду на неё отвлекаться. Это же такое важное и отрадное событие — первая Песнь в жизни наших щенят. Я не позволю никому из собак его испортить!»

Вой вокруг Грозы становился всё пронзительнее и выше. Собака-Луна засверкала ослепительным серебряным сияньем — её кровь наполнилась силою Песни земных собак. «Правда, не всех… Не всех собак…» — пронеслось в голове у Грозы. Но она тут же одёрнула себя: «Нет! Я буду думать только о Песне и Собаке-Луне!»

И, сжав ещё плотнее свои веки, Гроза взвыла с утроенной силой, стараясь заглушить неуместные, но чрезвычайно навязчивые мысли.

Не успело эхо Песни затихнуть, как члены Стаи снова начали ссориться.

— Что это значит?

— О чём ты думала, Ветерок?

Сердитые голоса проникли в затуманенное сознание Грозы, и собака резко встряхнулась, пытаясь сосредоточиться: «Что-то опять не так…»

— Щётка тоже не выл! Я за ним наблюдал! — злобно выкрикнул Жук.

— И Лесник тоже, — лязгнула зубами Колючка. — Хромой, что ты скажешь о поведении твоей стаи?

— Это больше не моя стая, — мягко поправил её Хромой. — Мы все — одна стая, и вожак у нас Альфа. А Великая Песнь — дело добровольное. Если собака не хочет выть, зачем её принуждать? Песнь должна исходить из нутра, иначе она будет фальшью.

— Почему твои собаки не захотели выть? — прорычала Луна.

— Может быть, они просто были не в настроении? Собака-Луна сразу бы почуяла, что земная собака выла неискренне, — Хромой оставался невозмутимым. — Это бы обидело и оскорбило Всесобаку ещё больше, чем чьё-либо нежелание подвывать.