Тени сна (сборник)

Он бежал, стараясь ступать по булыжнику как можно тише. Хорошо, что подошвы туфель каучуковые, а огонь, горевший в нише между домами, не освещал спину. Как назло, совсем некстати разболелась нога, и тут Гюнтер вспомнил, что ближайший переулок находится метров за пятьсот. Тогда он, рискуя переломать себе ноги о ступеньки крылец подъездов, побежал вдоль домов, отталкиваясь от стен правой рукой, а левой держась за саднящую щеку.

Ему повезло. Метров через тридцать рука ткнулась в пустоту и он, не раздумывая, нырнул в подворотню. Хотел сразу же за углом вжаться в стену но неожиданно наткнулся на кого-то, тоже прячущегося здесь, плотного и маленького. Человек сдавленно икнул, Гюнтер сильнее придавил его к стене и зажал рот ладонью, ощутив под рукой жесткие топорщащиеся усы. Другая рука чисто профессионально пошла вниз, делая отсечку, попала по руке сопротивляющегося, и о мостовую тяжело ударился пистолет. Человек судорожно всхлипнул, но не затих и принялся тыкать Гюнтеру в живот чем-то колющим. Тогда Гюнтер ударил его коленкой в пах и снова провел отсечку. Под ребром ладони хрустнула палка. Одновременно с этим Гюнтер сильно оттолкнул от себя голову человека, пытаясь ударить его затылком о стену. Глухо звякнуло — похоже, на человеке была каска. Защищающийся мгновенно воспользовался неудачей Гюнтера — чуть ослабевшей хваткой за рот — и попытался укусить. Гюнтер отдернул руку, хотел схватить толстяка за ворот, чтобы провести удушающий прием, но пальцы заскользили по плотной жесткой материи. Коротышка, очевидно собрав последние силы, боднул Гюнтера каской. В нагрудном кармане хрустнули очки, и Гюнтер, оторвав от ворота защищающегося пуговицу, отлетел к противоположной стене. Фотоаппарат мотнулся на плече и сочно врезался в каменную кладку.

Человек заметался в подворотне, не найдя другого выхода выскочил на улицу… И угодил в самую гущу погони.

— Вот он! — послышался ликующий женский крик, и неясные тени заметались по улице. Затем донесся глухой стук падающего тела и шорохи возни на мостовой.

— Попался поросеночек! Упитанный ты наш!

В ответ раздался ужасный, леденящий душу вой. Гюнтер оцепенел, по коже пробежали мурашки.

— Что воешь, поросеночек? Глупый! Берите его, суккубы!

Похоже, его подхватили и поволокли по мостовой. Вой быстро удалялся, будто пойманного человека везли на машине. При этом слышалось быстрое ритмичное шарканье, словно на колеса автомашины нацепили щетки, подобно тому, как зимой надевают цепи.

Вой давно стих, а Гюнтер все никак не мог выйти из оцепенения. Чисто машинально сунул в карман зажатую в кулаке пуговицу и, не рискуя включать зажигалку, пошарил по мостовой. Найдя чужой пистолет и подобрав обломки палки, он переждал немного и только тогда осторожно вышел на улицу.

Тишина. Будто ничего не случилось. Ни одно окно, ни одна дверь не приоткрылись. Улица словно вымерла. Черные дома стояли мрачным ущельем. Только из ниши между домами, бросая на стены блики, вырывались дымные языки пламени.

Нетвердой походкой, со все еще звенящим в голове леденящим воем, Гюнтер опасливо приблизился к огню. Возле горевшей машины никого не было. Гудело пламя, трещала, сворачиваясь, оранжевая краска, со взрывом, разметывая искры, лопнули вначале одна, а затем другая покрышки.

Гюнтер поднял руки к лицу, чтобы вытереть пот, и увидел, что они заняты. Он сунул пистолет в карман, а обломки палки внимательно рассмотрел. Модная в Таунде трость. Осиновая. Кол. Он швырнул обломки в огонь.

В горящей машине что-то со звоном щелкнуло, и из образовавшейся трещины в баке с мыльным раствором засипела тоненькая струйка пара.

«Пора уходить», — понял он. Повернулся и ощутил, как под ногами хрустят сухие ветки. Тупо посмотрел на мостовую — разбросанных веток было много, — потрогал щеку. Затем нагнулся и подобрал несколько штук.

Шипение струи пара за спиной перешло в угрожающий свист, и Гюнтер заспешил прочь. Только когда раздался оглушительный взрыв, он остановился и оглянулся. В отсвете огня на мостовую выплеснулась волна пены, сквозь нее выскочило пару языков пламени, и все погасло. Остался только звук: шипение, потрескивание, да щелчковый звон остывающего металла.

До гостиницы он добрался без приключений. У входа немного задержался: как мог почистил костюм, снова потрогал саднящую щеку, посмотрел на башенные часы. В ярком свете практически полной луны часы показывали далеко за полночь. Он сверил время с ручными часами и вспомнил, что на этом меридиане в летнее время смеркается около одиннадцати.

Ночным портье оказался тот же приветливый парень в очках.

— Добрый вечер, — поздоровался Гюнтер, стараясь держаться к нему правой стороной лица.

— Добрый… — с некоторым сомнением протянул парень, внимательно рассматривая Гюнтера. Он заложил страницу своего фолианта закладкой и аккуратно закрыл его. Как в полицейском участке закрывают перед подследственным досье, чтобы он не смог ничего прочитать. Затем подал ключ.

— Простите, как вас зовут? — спросил Гюнтер.

— Петер.