Тени Солнца

От отчаяния он сделал еще один укол — под кожу, у самого сердца. Тело резко свело судорогой, и игла сломалась в мышце.

— Умирает, — прошептал Хендри, — умирает. Ты посмотри-ка, а? Вот это да.

У Брюса задрожали руки, сознание словно заволокло туманом.

— Ты, грязная свинья! — заорал он и влепил Хендри пощечину.

Уолли отбросило к стоящей рядом цистерне. Брюс вцепился обеими руками ему в горло — гибкая трахея задергалась под пальцами, как веревка.

— Ничего святого, животное, — закричал он Хендри прямо в лицо. — Ты что, не можешь дать человеку умереть…

Подскочил Раффи и, без особых усилий оторвав руки Брюса от горла Уолли, встал между ним и Хендри.

— Оставьте его, босс.

— За это… — задыхаясь, выговорил Хендри, держась за шею, — за это ты мне заплатишь.

Устыдившись своего порыва, Брюс повернулся к лежащему на одеяле бойцу.

— Закройте его, — с дрожью в голосе приказал Керри. — Положите в кузов. Завтра похороним.

23

К ночи сооружение короба из железных листов закончили — немудреная прямоугольная конструкция без крыши, со съемной стеной и бойницами для стрельбы. Вдоль каждой стены размещался десяток бойцов, по ширине — как раз чтобы перегородить мост, а в высоту — чуть выше самых высоких. В общем, не шедевр архитектуры.

— А как его двигать, босс? — Раффи с сомнением разглядывал короб.

— Сейчас покажу. Передвинем его к лагерю, а утром прямо в нем и пойдем работать.

Брюс отобрал двенадцать человек, они зашли внутрь короба через съемную стенку и закрыли ее за собой.

— Так, Раффи, убирай грузовики.

Раффи и Хендри откатили в лагерь два грузовика, и сооружение, похожее на небольшой ниссеновский барак, осталось стоять у моста. Внутри Брюс расставил людей вдоль стен через равные промежутки.

— Хватайтесь за нижнюю балку рамы и поднимайте, — крикнул он. — Готовы? Раз, два, три!

Короб зашатался и приподнялся дюймов на шесть над землей. Обитателям лагеря были видны только ботинки.

— Все вместе, — приказал Брюс. — Вперед!

Раскачиваясь и поскрипывая, короб медленно двинулся к лагерю. Видневшиеся снизу ноги придавали сооружению сходство с огромной гусеницей.

Из лагеря донеслись приветственные крики, а из «гусеницы» им в ответ раздались взрывы смеха. Всем было весело. Никто не вспоминал про отравленные стрелы и кишащий призраками лес.

Добравшись до лагеря, бойцы опустили короб, по одному выскочили из него и, преодолев несколько футов открытой местности, оказались под прикрытием укреплений лагеря. Их встречали смехом, похлопываниями по спине и взаимными поздравлениями.

— Получилось, босс, — прогудел Раффи, перекрывая общий гомон.

— Да. — Керри повысил голос: — Хватит, тихо. Все по местам.

Смех затих, восстановился порядок. Брюс вышел на середину лагеря. Наступила тишина. Все смотрели на него. «Сколько я читал, — усмехнулся он про себя, — о напутственных речах перед битвой. Господи, хоть бы ничего не напортить».

— Есть хотите? — громко спросил он по-французски и получил в ответ дружные утвердительные возгласы.

— На обед только тушенка.

На этот раз послышались притворные стоны.

— И на завтрак тоже будет тушенка.

Теперь все замолчали.

— Так что, когда мы переедем через реку, вы порядком проголодаетесь. Чем скорее починим мост, тем скорее наполним желудки. Все видели, что случилось с бойцом, который вышел из укрытия? Думаю, что не надо напоминать, что на открытую местность выходить не стоит. Сержант-майор занимается устройством нужников, приспосабливает под это пятигаллоновые цистерны. Они не очень удобные, так что долго засиживаться не будете. — Раздались смешки. — И помните: внутри лагеря, в укрытии, вы неуязвимы, бояться нечего. Пусть балуба бьют в свои барабаны, пусть ждут сколько влезет — они нам неопасны. — Согласный гомон. — Чем скорее мы закончим мост, тем скорее двинемся в путь.

Брюс оглядел поднятые на него лица и вздохнул с облегчением. Сооружение короба подняло боевой дух солдат.

— Сержант Жак, как стемнеет — включайте прожекторы.

Завершив речь, Керри подошел к Шермэйн, которая стояла у «форда». Ослабив тесемки каски, он снял ее и провел рукой по мокрым от пота волосам.

— Тебе надо отдохнуть, — тихо сказала Шермэйн, глядя на темные круги у него под глазами и на напряженные складки у рта.

— Нет. Все в порядке, — возразил Брюс, но каждый мускул его тела болел от усталости и нервного напряжения.

— Сегодня ты должен проспать всю ночь, — приказала она. — Я постелю на заднем сиденье.

Брюс вскинул на нее глаза:

— Вместе с тобой?

— Да.

— Ты не боишься, что все узнают?

— Мне за нас не стыдно. — Голос Шермэйн прозвучал почти угрожающе.

— Я знаю, но…

— Ты когда-то сказал, что между нами не может быть ничего грязного.

— Нет, конечно, не может. Я просто подумал…

— Тогда вот что. Я тебя люблю. И у нас будет одна постель на двоих, — решительно заявила Шермэйн.

«Еще вчера она была девственницей, — подумал он, — а сейчас все оковы пали». Его удивлению, граничащему с восторгом, не было предела. Пробудившаяся женщина более безразлична к последствиям, чем мужчина. «Хотя она, конечно же, права. Она моя, и место ей в моей постели. К черту всех! К черту, что они там думают!»