Тени Солнца

— Не всем же прохлаждаются возле фонтанов, Найроби.

Девушка покраснела. Некоторые из сестер с удовольствием пропускают уроки, которые дают самые старшие из обитателей храма. Айсулу не понимала, как можно уйти с занятий, но очень бы хотела прогулять хотя бы раз.

— То-то же, — хмыкнула другая женщина, один глаз которой был покрыт белой пеленой. — Ты, Найроби, до сих пор с трудом пишешь на общем языке.

— Мне достаточно знать письмена Семи пустынь!

— На нем будешь говорить с кочевниками. Это же от них ты бежала пять лет назад?

Пока спор не перешёл в ругательство, Айсулу поспешила сбежать от шума поглубже в заросли внутреннего двора — так далеко девушки предпочитали не заходить. Поэтому всегда был шанс, что удастся посидеть в относительной тишине. Вот только будущая жрица иногда забывала, что сбегать от сестер любит не она одна.

— Бабушка, — на выдохе произнесла юная жрица, увидев хрупкий силуэт старой женщины. Она сидела на земле, чистя свежий апельсин. Запах цитруса тут же ударил в нос.

— Маленькая пташка, — скрипучем голосом, но непоколебимо твердым для своих лет, назвала она детское прозвище девушки, из-за чего та покраснела. Её давно так уже никто не называл.

— Тоже прячешься от сестер?

— Раскудахтались, как куры в курятнике, — проворчала женщина. На вид ей было больше девяноста лет. Точную цифру Айсулу не знала. Знала лишь то, что бабушку звали Назиг и она является самой старой жительницей храма. — Никакого покоя на старости лет. — Немного промолчав, Назиг продолжила. — А где наша уважаемая Инга?

— Умчалась куда-то. То ли на Дикий базар, то ли на северную границу…

— Вечно её ветер мотает.

Айсулу засмеялась. Пусть её наставница выглядит неприлично молодо для своих лет, но все-таки она одна из Круга, та, что встречает солнце и укрощает пустыню, этого уже достаточно для уважения и трепета. Однако, Назиг, наверняка, видела в ней глупую девку, как те, что надеются попасть в покои султана.

— Наставница много делает для нас и Кафрана. Без нее город бы утонул в песках.

Лицо старухи скривилось.

— И как они отблагодарили её? Эти олухи только и могут, что чесать языками. Поглоти их море за грязные слова.

— Бабушка! — воскликнула Айсулу возмущенно, но спорить не стала. Кафран, как и его жители, не намеревались принимать храм Зари и его устои. Помимо нападок на улицах, некоторые смельчаки осмеливаются даже пробираться в храм, пугая женщин и устраивая переполох.

Глаза старухи недобро зыркнули, а лицо превратилось в суровую маску. Отбросив апельсиновую кожуру в сторону, та с трудом поднялась на ноги.

— Сделай ка нам укрытие, птаха. Не хватало, чтоб девки наш разговор подслушали — будут потом кудахтать.

Для заклинания пришлось напрячься, а это далось ей с трудом, после долгого сна. Растения послушно распустили длинные листья, плотным куполом окружая двух женщин в зеленом саду. Когда весёлые голоса стихли, Назиг довольно закачала головой.

— Помнишь Сулима? — спросила она, и Айсулу кивнула. — Вижу я, как он на тебя смотрит. Небось, только ради тебя нам рыбу и приносит с базара. Смотрит и ждет, когда с заявлением можно в храм прийти.

— Бабушка, — возмутилась девушка, краснея до кончиков волос. — Сулим просто очень добр к нам. Уверена, у него нет в намерениях ничего дурного.

Тем более, что Айсулу неоднократно замечала, как тот не прочь пофлиртовать с обитательницами храма. На нее торговец смотрел разве что, как на ребенка. Даже однажды он подарил ей пестрый желтый платочек с бахромой по краям.

— Уверена она! Посмотри, сколько женщин были уверены в мужчинах, и где теперь они оказались?

«В Храме Зари» — почти ответила Айсулу, но прикусила язык. Храм оказался спасением для каждой, кто искал помощи и приюта. Он не требовал денег, услуг, клятв, лишь обещал помочь той несчастной, что приходила к его воротам. Инга уверяла, что за всю жизнь помогла больше трех тысячам женщин. Она же помогла Айсулу родиться на свет.

— Я буду осторожна, как и всегда. Земля защитит меня от зла.

Бабушка Назиг покачала головой. Её рука потянулась к пустой трубке, где когда-то хранилась табачная трава. Эту привычку ей пришлось забросить на старости лет, хотя руки продолжали тянуться к ней вновь.

— Боги присмотрят за тобой, но не забывай — их игры жестоки.

Впервые с ней заговорила Богиня, когда Айсулу исполнилось семь. Женщина с густыми волосами и добрыми глазами улыбнулась ей, а после попросила подойти ближе. В тот раз Айсулу подумала, что эта новая сестра, которая хочет подружиться. Женщина стояла возле огня, и тени танцевали на её лице.

— Прикоснись нему, — приказала та, и Айсулу повиновалась. Пламя обожгло руку, оставив уродливый шрам на ладони. Он не прошел даже спустя года. Глотая слёзы, она посмотрела на женщину — та осталась довольна. — Запомни, огонь обжигает. Бойся того, кто собой заслоняет солнце.

Позже Айсулу узнала, что никакой новой сестры в храме нет, а перед ней была одна из богинь. И это был первый урок.