Тени Солнца

— Горячей воды нет, — извинилась Шермэйн.

— Это меня волнует меньше всего. — Брюс подошел к столу и, открыв свой походный мешок, достал бритву, мыло и расческу.

— Я ограбила для вас курятник, — призналась Шермэйн. — Есть два яйца. Как их приготовить?

— Всмятку — дайте покипеть одну минуту.

Сбросив куртку и рубашку, Брюс наполнил раковину и стал плескать полные пригоршни воды на лицо и голову, фыркая от удовольствия. Затем, пристроив зеркальце между кранами, стал намыливать щеки. Шермэйн, присев на сушилку для посуды, смотрела на него с искренним интересом.

— Жаль, что вы сбреете бороду, — сказала она. — Она мне нравилась: похожа на шкуру выдры.

— Может быть, как-нибудь отращу специально для вас. — Брюс улыбнулся. — У вас голубые глаза, Шермэйн.

— Не скоро же вы заметили, — ответила она и обидчиво надулась.

Ее шелковистая кожа такая прохладная, а губы светло-розовые, без помады. Темные волосы, зачесанные назад, подчеркивали высокие скулы и большие глаза.

— В Индии «шер» значит «тигр», — сказал Брюс, краем глаза наблюдая за ней.

Тотчас же она перестала дуться и оскалила зубы — мелкие, очень белые и чуть-чуть неровные. Широко раскрыв глаза, она скосила их на переносицу, а потом вдруг зарычала. От неожиданности Брюс расхохотался и чуть не порезался.

— Терпеть не могу женщин, которые кривляются перед завтраком. Это портит пищеварение.

— Завтрак! — воскликнула Шермэйн, спрыгнула на пол и подбежала к плите. — Чуть не опоздала. Минута и двадцать секунд. Вы меня простите?

— Только сегодня, и больше никогда. — Брюс смыл пену с лица, вытерся полотенцем и, причесавшись, подошел к столу. Шермэйн придвинула стул.

— Сколько вам сахара в кофе?

— Три куска, пожалуйста. — Брюс надбил верхушку яйца.

Шермэйн принесла кружку и поставила перед ним.

— Мне нравится готовить вам завтрак, — сказала она.

Брюс не ответил. Опасный разговор. Она сидела напротив, подперев руками подбородок и подавшись вперед.

— Вы слишком быстро едите, — заявила она, и Брюс изумленно изогнул бровь. — Но по крайней мере жуете с закрытым ртом.

Брюс принялся за второе яйцо.

— Сколько вам лет?

— Тридцать, — ответил Брюс.

— А мне двадцать, почти двадцать один.

— Зрелый возраст.

— Чем вы занимаетесь?

— Я солдат, — ответил он.

— Неправда.

— Ладно, я юрист.

— Вы, наверное, умный, — торжественно произнесла она.

— Гений. Поэтому я и здесь.

— Женаты?

— Нет… То есть был. Это что, официальный допрос?

— Она умерла?

— Нет. — Теперь ему было легче говорить об этом.

— А… — Шермэйн взяла ложку и стала сосредоточенно размешивать ему кофе. — Она красивая?

— Нет… Да, наверное.

— Где она… — начала Шермэйн и тут же добавила: — Извините. Это совсем не мое дело.

Брюс взял у нее кружку и стал пить. Потом посмотрел на часы.

— Уже четверть шестого. Мне нужно поехать и забрать Майка Хейга.

Шермэйн быстро встала:

— Я готова.

— Дорогу я знаю. Вы лучше идите на станцию.

— Я хочу поехать с вами.

— Зачем?

— Затем, вот зачем. — Шермэйн придумывала повод. — Хочу еще раз посмотреть на ребенка.

— Сдаюсь.

Брюс взял свой мешок, и они вышли в вестибюль. Бусье уже ждал их там, одетый и бодрый. Его подчиненные были готовы двинуться в путь.

— Мы с мадам Картье поедем в миссию, заберем доктора. Вернемся через полчаса. К этому времени чтобы все были в поезде.

— Хорошо, капитан.

Брюс окликнул Раффи, который стоял на террасе.

— Ты погрузил продукты и лекарства для миссии?

— Все в багажнике, босс.

— Хорошо. Приведите часовых на станцию. Скажите машинисту, чтобы стоял под парами. Двинемся, как только я вернусь с лейтенантом Хейгом.

— Есть, босс.

Брюс отдал ему свой мешок.

— Отнеси в поезд, Раффи. — Внезапно он заметил кипу картонных коробок у ног сержант-майора. — Что это?

Раффи смутился.

— Пара бутылочек пива, босс. Вдруг по пути домой пить захочется.

— Ну ладно! — улыбнулся Брюс. — Поставь их в безопасное место и не выпей все до моего возвращения.

— Сохраню для вас одну-две, — пообещал Раффи.

— Пойдемте, тигрица, — обратился Брюс к Шермэйн и повел ее к автомобилю. Она снова села почти вплотную к Брюсу, подвернув под себя ноги, как раньше.

Они проехали дамбу. Шермэйн прикурила две сигареты и одну отдала ему.

— Рада буду отсюда уехать, — сказала она, глядя в окно на болота и утренний туман, клочьями висящий над зарослями осоки. — Я разлюбила это место, когда умер Поль. Ненавижу болота, москитов, джунгли. Я рада, что мы уедем.

— Куда вы собираетесь? — спросил Брюс.

— Еще не знаю. Назад в Бельгию, наверное. Куда-нибудь подальше от Конго. Подальше от этой жары, туда, где спокойно дышится. Подальше от болезней и страха. Туда, где не нужно никуда бежать, где человеческая жизнь имеет смысл. Подальше от убийств, поджогов и насилия.

Она глубоко затянулась сигаретой, глядя вперед на зеленую стену леса.